Лиза подняла на меня глаза. В них что-то дрогнуло – обида, смешанная со скрытой злостью на родителей.
– Ты откуда знаешь? – голос её чуть дёрнулся, но не сорвался.
– Бывает, угадываю, – пожал я плечами. – А иногда просто знаю – я много знаю. Работа такая. Ну так что, расскажешь?
Она отвернулась, глядя в стену, на медвежью шкуру, прибитую к брёвнам.
– Он… бил. Не всегда. Но так, что не забыть. А мама… – она сглотнула. – Мама делала вид, что ничего не происходит. Боялась, что он её тоже начнёт. Я уходила из дома ночами. Потом – на недели. А потом и вовсе не вернулась. И знаешь… никто не искал.
Она замолчала. Я налил ей в глиняную кружку тёплого чаю, подал.
– Спасибо… – сказала она тихо, не глядя.
– Сначала ты искала, где теплее. Потом – где проще. А потом оказалось, что назад не вернуться, да?
Она кивнула. Слёзы стояли в глазах, но Лиза не плакала. Только губы чуть дрожали, как у ребёнка, потерявшегося на вокзале.
– А сейчас? – спросил я. – Чего ты хочешь сейчас, Лиза?
Она впервые посмотрела прямо, в упор. Я теперь не был её клиентом, но кем я для неё был? Сочтёт другом – или только случайной «жилеткой»?
Я слушал.
– Устала, – выдохнула она. – Я не шлюха, понимаешь? Я просто… Я с ними потому, что думаю: может, кто заметит, может, вытащит… А никто не тянет. Только берут. И платят. Как за вещь.
И тут уже не сдержалась. Закрыла лицо ладонями, зарыдала. Беззвучно, только вздрагивали острые плечи.
Я сел ближе, не касаясь, но рядом. Тихо, почти шепотом, сказал:
– Лиза, уезжай отсюда. Здесь тебе жизни не будет. Поступай в техникум, на заочное. Устройся на работу. Есть заводы, фабрики – дают общежитие. Ничего, обживёшься. Найдёшь парня, заведешь семью, ребёнка родишь. Всё у тебя будет.
– У меня?.. – она вскинула голову. – С чего ты взял?
Я усмехнулся, подбирая слова:
– Ну-у… у меня просто чуйка. Сильная. Ты же сама сказала, я знаменитый сыщик.
Я провоцировал её – буквально толкал на то, чтобы она мне поверила. А для неё это было сложнее всего – и одновременно так просто.
– Ты так говоришь, будто знаешь, как всё будет… – помотала головой Лиза.
– А ты будто не подозреваешь? – прищурился я. – Куда может привести такая дорожка.
– А что? Я хуже других? Я, может, тоже красиво жить хочу, – с некоторым вызовом проговорила она, выгнув спину, отчего простынка спала, обнажая налитую грудь. Но она ничуть не смутилась и совсем не торопилась поправлять этот покров, а поглядывала на меня, всем видом говоря, мол, посмотри, какая я.