– А ведь вы, голубушка, не очень-то любите смотреть на мертвые города, – вдруг как-то ощетинившись, проговорил Абоянцев. – Так ведь, Ян? Вы и к пустым-то городам не привыкли!
Гамалей, насупившись, кивнул. Он был на стороне Абоянцева и в то же время против него.
– И вы не видели еще ни одной пленки из нашего собственного Та-Кемта. Вы просто не в силах представить, как выглядят руки у рубщиков змеиных хвостов. Вы не способны воссоздать аромат, подымающийся от сливного арыка, когда он добежал до конца улицы. Вы…
– Зачем так? – высоким гортанным голосом крикнул Самвел. – Здесь нет детей, здесь нет слабонервных. Мы все знали, на что идем. Так зачем обижаете девушку?
Гамалей сидел по-турецки, уперев ладони в колени. Ишь, набросились, щенки-первогодки. Чешутся молодые зубы. Прекрасные, между прочим, сверкающие зубы. Аж завидно. И никто из них уже не думает о том, что их бесстрастие, обусловленное односторонней непрозрачностью стен, – залог спокойствия кемитов. Залог невмешательства. Залог мира. Между тем с «Рогнеды» докладывают, что интенсивность движения на дорогах, ведущих к Та-Кемту, за последнее время увеличилась вчетверо. Случайность? Пока это не проверено, Большая Земля не даст разрешения на контакт, даже если и будет найдена эта проклятущая формула.
– Я никого не обижаю, – жестко проговорил Абоянцев после затянувшейся паузы. – Я просто никого здесь не задерживаю.
Гамалей прямо-таки физически почувствовал, какая пустота образовалась вокруг начальника экспедиции.
– Собственно говоря… – Голос Абоянцева звучал как труба на военном плацу, и Гамалей понимал Салтана – смягчись тот хотя бы на полтона, и все прозвучало бы жалким оправданием. – Так вот, мне здесь приходится гораздо горше вас. Не глядите на меня с таким изумлением. Все вы делаете дело: копаетесь в земле, жарите блины, делаете уколы и анализы. А я торчу здесь только для того, чтобы время от времени снимать с вас пенку, как с кипящего молока – чтобы не убежало. А вам бы скорее, скорее… Живите себе спокойно, тем более что у вас продолжается период обучения. Вы даже сейчас делаете дело, ради которого сюда прилетели.
Кшися вскочила на ноги. Сейчас, вся в золоте костра и серебряных отсветах луны, она казалась древней фреской, напыленной едва заметным серебряным и золотым порошком на глубокую чернолаковую поверхность.