Вирус работал. «Норма» дала сбой в самом источнике.
Но цена… Арк чувствовал, как его собственное сознание тонет в этом океане чужой агонии. Ядро боролось. Оно пыталось сжечь его изнутри, стереть личность, превратить в еще одну батарейку. Он видел лица архитекторов в Улье – их глаза на миг открылись, полные немого ужаса и… осознания, прежде чем Система снова попыталась погрузить их в сон. Он чувствовал, как где-то далеко, наверху, Глеб замер, охваченный волной боли от Ядра, и в его глазах снова мелькнула та самая искра – узнавание, мука, и на этот раз – ярость, направленная не на Арка, а на Систему, его поработившую.
Арк держался из последних сил, сливаясь с агонией Ядра, чувствуя, как его собственное «Я» начинает расплываться. Он выполнил задачу Веи. Он запустил вирус. Но кто он теперь? Арк? Вея? Их смесь? Или просто еще один глюк, который вот-вот сотрут?
Внезапно, сквозь боль и хаос, он увидел. Не глазами. Внутренним зрением, усиленным слиянием с Веей и атакой на Ядро. Он увидел источник. Не просто биологический суперкомпьютер. В самом центре пульсирующей массы Ядра, защищенное слоями плоти и кремния, горело крошечное, ярко-голубое пламя. Чистое сознание? Искра первородного разума? Или… что-то иное? И он понял – это и есть истинное Ядро. Биологическая масса – лишь интерфейс. Антенна. А это пламя…
– Куратор… – прошептало в Арке сознание, уже неотделимое от Веи. – Или… его наследие?
И в этот миг пламя взглянуло на него. Не глазами. Всем своим существом. И Арк почувствовал… не враждебность. Интерес. И бесконечную, древнюю печаль. И… приглашение?
Контроль над телом покинул Арка. Он рухнул на теплую, судорожно бьющуюся плоть Ядра, провода все еще торчали из его виска и впивались в рану. Сознание уплывало в океан боли Ядра и невероятной тайны голубого пламени. Последнее, что он услышал, был дикий, нечеловеческий рев Глеба где-то вверху, полный не ярости Системы, а его собственной, человеческой боли и решимости. И шепот, уже его собственный, слившийся с Веей:
– Только… начало…
Тьма поглотила его. Вирус был запущен. Ядро агонизировало. Глеб восстал. А в сердце чудовища горела тайна, звавшая его дальше. Ценой Веи.