– Ты знаешь, как это началось, – тихо произнёс Марк. – Когда женщины отказались рожать. Когда страх старения стал больше любви. Когда тела стали ценнее душ.
София сидела рядом, сжав пальцы в замок, глядя в микроскоп. Тишина между ними была не пустотой, а безмолвным согласием. Они не спорили. Им больше не на что было спорить.
– Всё начинается с выбора, – тихо сказала она, не отрывая взгляда от экрана. – Женщины когда-то выбрали красоту вместо жизни. Мы все выбрали молодость вместо продолжения рода.
– Не мы, – ответил Марк, чуть срываясь. – Мы тогда были детьми. Нас уже родили в стекле.
Марк подошёл к центральной панели и коснулся сенсорного стекла. На нём загорелись голограммы: сводки с заседаний ООН, заявления мировых лидеров, панические отчёты. Красной строкой шёл заголовок: «Человечество потеряло способность к воспроизведению».
– Мы знали, что это возможно, – продолжил он. – Нас ведь выращивали в инкубаторах. Но никто не мог предположить, что с исчезновением любви к жизни исчезнет и сама жизнь.
Он прошёлся по лаборатории. Полки, наполненные биокапсулами. Инкубаторы, которые больше не грели никого. Роботы, которые стерильно стерегли пустоту.
– В погоне за вечной молодостью мы забыли, что старение – это знак того, что жизнь продолжается. А не болезнь, которую надо лечить, – добавил он, остановившись у окна.
Снаружи, за стеклом, сиял город. Совершенный. Безупречный. Мёртвый.
– Почему не получается? – выдохнула София. – Мы взяли самый чистый биоматериал, активировали цепочку генов, добавили питательный коктейль из двадцати двух аминокислот…
– Чего-то не хватает , – почти шепотом сказал Марк. – Мы создаём оболочки. Без жизни внутри.
София подняла на него взгляд. И впервые за долгое время – в её глазах появилась боль.
В этот момент на голографическом табло вспыхнул сигнал: Сбой в матрице. ДНК несовместима с жизнью.
Марк ударил по панели.
София встала и подошла ближе. Коснулась плеча мужа.
– Мы не можем сдаться. Мы – последние, кто пытается.
– А если не мы? – прошептал он. – А если где-то… есть кто-то, кто всё ещё может принести жизнь?
София сжала его руку. В её груди что-то отозвалось. Ещё не мысль. Ещё не образ. Но предчувствие.
Словно где-то, за пределами логики и науки, к ним уже шёл ответ.
София закрыла глаза. Перед ней всё чаще всплывало одно и то же лицо – девочка. Светлая, смеющаяся. Не картинка. Не воспоминание. Что-то большее.