– Зачем ты показываешь мне это?
– Потому что ты коснулся знака, – Харгрим окунул раскаленную заготовку в воду, и пар окутал его фигуру. – Потому что топор выбрал тебя. И потому что время сломалось.
– Что значит – сломалось?
Кузнец наконец поднял глаза. В них плясали отблески горна, но что-то еще – знание, тяжелое и страшное.
– Ты видел знак на стене. Этот символ появляется только тогда, когда что-то идет не так. Когда история сворачивает не туда. Когда в великом механизме времени заедает шестеренка.
– Какой механизм? О чем ты говоришь?
– О том, о чем знали древние кузнецы, мальчик. О том, что время – не река, а машина. Огромная, сложная машина, построенная теми, кто пришел до нас. И эта машина иногда ломается. – Харгрим поднял молот, но не для работы, а словно готовясь к бою. – А когда она ломается, нужна песчинка.
– Песчинка?
– Маленькая, незначительная деталь, которая попадает в механизм и заставляет его работать по-новому. Или ломает совсем. – Кузнец улыбнулся, но улыбка была печальной. – Твой топор, Ивар Кринсон, – это ключ. А ты – песчинка.
Видение начало расплываться. Контуры кузницы таяли, как дым на ветру. Голос Харгрима становился все тише.
– Ищи девушку с меткой на коже. Она знает письмена времени. Вместе вы сможете найти остальные знаки. Но помни – каждый шаг по этому пути может стать последним. Время не прощает тех, кто пытается его изменить.
– Подожди! – закричал Ивар. – Что за девушка? Где ее искать?
Но Харгрим уже растворился в воздухе, унося с собой видение живой кузницы. Ивар почувствовал, как холодная реальность накатывает на него, словно ледяная волна. Он стоял в разрушенной мастерской, прижимая к груди топор. Оружие больше не светилось, но металл его был теплым, словно живым.
На стене знак по-прежнему чернел выжженной раной в камне. Но теперь Ивар видел в нем нечто большее, чем просто странный символ. Он видел в нем послание. Зов.
Начало пути, который изменит не только его судьбу, но и судьбу самого времени.
Ивар медленно повесил топор за спину и направился к выходу из кузницы. Ветер усилился, засыпая его следы снегом. Но на камне позади него знак горел неугасимым огнем памяти.
Где-то в мире была девушка с меткой на коже. И ему предстояло ее найти.
Время, сломанное и заедающее в своем древнем механизме, ждало своей песчинки.