А ты, ангельская простота, и не подозреваешь, что стал пугалом. И не остерегаешься человека в ответ на его злопыхательство, клевету. Живёшь себе и живёшь. Не ядовит, не клыкаст, не хитёр, не коварен, путешествуешь по миру, наслаждаясь голубым небом, зеленью лесов, свежим ветром и сладким мёдом, любовью супруга и любовью Создателя. Производишь потомство и покидаешь сей мир, так и не сделав никому зла…
А насекомое сидит и сидит себе на листике, не подозревая, какой дифирамб я мысленно посвящаю ему. Уснуло, наверняка. Крылья у него сложены, усики умиротворённо пошевеливаются, прислушиваются к пространству, в надежде уловить какие-нибудь непостижимые для меня новости из мира чешуекрылых.
Неожиданно я теряю зрение. Только секунду назад видел бабочку. А тут раз, и нет ни её, ни чего-либо ещё. Тьма. Вздрагиваю и напряжённо вытягиваюсь перед кустом в полный рост. Неужто на самом деле я ослеп из-за бражника?
Лишь спустя несколько тревожных мгновений осознаю, что на глазах у меня лежат холодные от волнения маленькие ладони. И тут же радостный возглас: «Угадай, кто!» Вместо ответа беру в свои горячие руки Маринины ладошки и энергично целую их, пресекая её шуточные попытки вырваться. Маринка смеётся. Только когда её смех удовлетворённо затихает, и она обнимает меня за шею, я отпускаю её руки и поворачиваюсь, чтобы нам наконец встретиться взглядами.
Всегда, когда я вижу Маринкино веснушчатое личико, со мной происходит что-то необычайное; каждый раз это словно впервые. Сейчас я был уверенный в себе защитник Земли от астероидов, а теперь стою безвольно, словно загипнотизированный, утопаю в глубоких её, голубых глазах. Марина поднимается на цыпочки, и… слово «привет», произнесённое нами одновременно, теряется и тает в наших слившихся воедино губах…
Наконец, мы снова медленно обретаем ощущение действительности. В то время как я ещё не полностью пришёл в себя, Марина уже заинтересованно водит своими прекрасными глазами по мандариновой зелени.
– Что это ты там так заинтересованно разглядывал?
– Бражника, – отвечаю я отрешённым голосом с глуповатой улыбкой, хотя она вовсе не замечает моей интонации. – Посмотри, вон он.
Я помогаю Марине найти моего нового скромного знакомого, флегматично покачивающегося на листочке в полудрёме; и нет ему до нас никакого дела. Обнаружив бабочку, Марина испуганно вскрикивает: