– Том, смотри, какая прелесть!
Алиса восторженно сложила ладони на груди. Том, однако, не сильно разделял её восторга. Он смотрел очень серьёзными глазами, будто уставший выслушивать капризы своего ребёнка взрослый.
– Ты разве не выросла из детских игрушек?
Мальчик многозначительно пробежался пальцами по уголкам своей «Энциклопедии юных географов». Алиса вскинула брови. В её голубых глазах вспыхнули недобрые искры. Розовые губки растянулись в тонкую полоску, которая слегка задрожала, будто старалась удержать рвущееся изнутри горячее пламя. Том поёжился, но лицо его оставалось таким же беспристрастным.
Страшных действий от подруги не последовало. Она по-детски обиженно высунула кончик языка, но Том ощутил, что, кажется, был задет этой дерзостью. На этот невинно детский жест у него не нашлось слов. Он упрямо молчал и незаметно кусал губы, не желая выдавать своего поражения.
Алиса смерила его быстрым снисходительным взглядом и ещё раз взглянула на куклу, по-доброму смотрящую на неё с вывески.
– Успеешь вырасти, Том, – мягко улыбнулась девочка. – А пока мы дети. На Солнечной первое июня, и у нас с тобой, детей, впереди ещё целое лето. Детство! Надо успеть вобрать в себя от него всё, пока она не утекло вместе с летом.
Том поморщился от странного сравнения. Его подруга достала из кармана юбки шоколадный батончик, стянула с него шуршащую обёртку и располовинила сладость – одна её часть оказалась в руках «юного географа».
– Пойдём уже на фонтаны. Я так и не дорассказала тебе историю про волкосову.
В воздухе что-то стремительно свистнуло. На секунду перед глазами показалось что-то маленькое и пушистое. Алиса ахнула – шоколадка пропала из её рук! А высоко над её головой взметнулось «что-то» – это был воробей. Птица крепко обхватила своими лапками шоколадку, цепляясь за неё своими маленькими, но чрезвычайно острыми, как иголка, коготками.
– Ого! Разве птицы едят шоколад?
Том посмотрел на подругу, но той рядом не было. Она уже погналась за птицей.
– Стой, воришка! Тебя что, совсем манерам не учили!?
Надо отметить, что Солнечная улица была известна не только своей пасмурностью, но и своей благодатной тишиной (не говоря, конечно, о печальных завываниях скрипки мистера Шортера). Всеобщее пасмурное настроение, хмурой тучей нависшей над городом, делало жителей Солнечной скучными и меланхоличными. Кто бы мог подумать, что в один из таких меланхоличных, скучных дней будет происходить нечто такое: двое детей несутся по улице за воробьём-воришкой шоколада?