Но оказалось, что к уединению стремился не только он: на берегу, в нескольких метрах от озера, спрятавшись среди деревьев, стояла постройка. До Валентина это место уже облюбовал другой человек – не слишком дружелюбный старик эвенк. Сначала он был настолько недоволен появлением нового человека, что даже не отвечал на приветствия Валентина, и тот понял, что напрашиваться в соседи, пожалуй, не стоит. Он продолжил изучать округу, и в течение недели несколько раз проходил мимо домика старика, приветствуя его с неизменным дружелюбием и в ответ слыша недовольное ворчание.
Но однажды эвенк ответил Валентину. Через несколько дней улыбнулся. А еще через неделю они заговорили.
Валентин стал жадно расспрашивать нового знакомого о здешних местах, и оказалось, что тот сам не местный, но живет здесь давно, поэтому округу знает хорошо, хотя теперь практически никуда не ходит, так как болят ноги. Сильный мужчина и дряхлый старик присмотрелись друг к другу и решили, что нет ничего страшного в том, что они станут соседями.
Вскоре Валентин поставил рядом с аилом старика сруб, а Алтыну соорудил пристройку. Позже, окончательно привыкнув к новому месту жительства, он пристроил к дому еще и сарайчик для всякого барахла и инструмента, а рядом сложил из камней погреб для продовольствия, присыпав его землей.
***
Впервые парень открыл глаза спустя две недели, когда надежды, что все закончится хорошо, у Валентина почти не осталось. Хотя старый шаман, который каждый день проводил свои обряды, говорил, уходя: «Когда очнетося, моя зови».
Валентин в тот день рубил во дворе дрова, и в какой-то момент ему показалось, что из приоткрытой двери донесся тяжелый вздох. Он заглянул в дом и посмотрел на лежащего на настиле паренька.
– Очнулся, турист?
Тот явно приходил в сознание. Выглядело это ужасно: лицо и веки его начали подергиваться, словно неисправный телевизионный экран, кожа на щеках и висках взбугрилась, перекатилась волной с одной стороны лица на другую, затем обратно – будто кто-то неведомый пытался вдохнуть жизнь в это бесчувственное тело. В конце концов лицо в последний раз передернулось, расслабилось и замерло. Парень открыл глаза и пустым взглядом уставился в потолок.
Даже Валентину, много чего повидавшему, было неприятно смотреть на эту сюрреалистичную картину – словно мумия, у которой не было ни души, ни разума, лежала с открытыми глазами и безуспешно пыталась запустить мыслительный процесс.