– Да, да знаю, – нервно перебил мать Павел.
– Откуда? Ира звонила?
– Нет, ты же мне вчера говорила.
– Я тебе… – пробормотала пожилая женщина.
– Тогда проблемы с братом?
– Да, ты что! – отозвалась яро мать, – Типун тебе на язык. Всех перебрал. Так и хочешь накликать беду. С Петей всё хорошо, соревнования у него сегодня по волейболу.
– И сегодня!? – вскрикнул Павел в трубку.
– Сынок, – обеспокоенно промямлила мать, она не на шутку испугалась за своего старшенького, он и раньше внушал опасения, но сегодня он будто потерялся, не зря она ему позвонила, чуяло материнское сердце: с ним что-то не ладно, – Сынок, брось ты хоть сегодня эту работу. Ты не в себе. Это я тебе как мать говорю.
– Мам…
– И не смей меня перебивать. Я давала тебе послабления, не говорила лишнего. Но сегодня я всё же скажу. Это ненормально с утра до ночи пропадать на работе. Ты света белого не видишь. Мне кажется ещё немного, и ты свихнёшься. Уже забываешься, когда и кто тебя что говорит.
– А что плохо в работе, я понять не могу?
– В работе плохого ничего нет. Я только рада, что ты нашёл себе место в мире. Трудолюбие – это полезное качество, но вот трудоголизм – нет. Ты только и говоришь о работе, у тебя и тем других нет. Как не позвоню всё на складе сидишь. А если не на складе так в копирке. Один всю работу выполняешь. Я сначала по дурости решила, что ты скупишься и не хочешь платить зарплату, поэтому и не нанимаешь никого. Но, нет, это не скупость, это совершенное неумение делиться обязанностями. Тебе бы выходной взять, а лучше отпуск и поехать отдохнуть, иначе можно так на работе и остаться.
– Да, а лучше обзавестись женой и детьми, как все. Не так ли? Говори на прямую, чего уж там. Не дотягиваю до идеала, да, мам?
– Что ты несёшь? Ты сам себя слышишь? Я тебе хоть раз такое говорила? Не говори чепухи, это сугубо твоё личное дело.
Павел бессознательно развернулся к окну во время разговора, заметив в нём призрак потерянной по мнению других жизни, и его охватила досада. Его голова охватилась огнём, больше не осталось сомнений, что ему обязательно нужно отстоять своё право жить свою жизнь, как ему хочется, без указаний. Тревожный голосок под ложечкой заставлял говорить ужасные вещи, о которых он и думать не смел.
– Враньё, я знаю, что ты думаешь, что от меня хочешь! – Павел, обозлённый вмешательством, собой не владел, – Твоё молчание не равно отсутствию желания сделать меня идеалом. Ты ни разу не спрашивала, как у меня дела или что я чувствую, до сегодня, и то, потому что я поднял на тебя голос. Конечно, кому может понравиться, когда удобный Павлик перестал таковым являться.