Наказание без преступления. Сепарация и ее жертвы: Хроники разорванных связей - страница 4

Однажды Гарс написал: «Твоя жизнь напоминает мне Кафку. Когда окажешься за границей, издадим книгу.»

Кафка? Конечно, я слышала это имя, но думала, что он философ. Побежала в библиотеку, взяла его книгу и не смогла ее вернуть. Увезла с собой в далекую Америку. Было очень стыдно, но иначе было нельзя. Это было ещё время дефицита книг. Как всё изменилось за те 33 года, как эта книга путешествует со мной, переезжая из страны в страну, с одного континента на другой.

А я сама оказывалась в вечном Процессе, то в Замке, то в Метаморфозах. Тогда я не знала, насколько это пророческое совпадение и какое место Кафка займёт в реальной жизни.

Тот момент я помню очень ясно. Кино прокручивается в моей голове. Я сижу на диване в нашей квартире в Бруклине. Вечер. Разноцветный свет торшера Тиффани падает на стены. Уютно, тихо гудят батареи. Входит Дочь, выражение лица возбужденное.

– Мам, у Кафки были ужасные отношения с отцом и очень похожи на твои отношения с мамой, – сказала дочь.

Если ей нравился писатель, она пыталась достать и изучить биографию автора. Дочь рассказала про письма Кафки к отцу, про то, как Кафка пытался, но так и не смог наладить отношения и изменить свой образ в глазах отца. Да, это было похоже на мою историю. Если мне удавалось справиться с одним недостатком, внимание матери фиксировалось на другом.

Тогда я подумала: как здорово, что у нас с дочерью другие отношения. Честные. Открытые. Взаимопонимающие.

Если у нас появлялась проблема, мы выкладывали ее на стол, как карты. Направляли свет, изучали. Находили создателя. Решали, что с ней делать. И забывали полностью. Были свободны от любых взаимных обид. Я была так уверена в этом. Даже спрашивала Дочь, чтобы убедиться, не осталось ли у неё каких-то обид.

Благожелатели переписывают историю

Как я ошибалась. Кудесники-психологи, специализирующиеся на детских травмах, столько всего накопали и нарыли в глубинах памяти дочери, несмотря на то, что из детства она почти ничего не помнила и пользовалась моей памятью. Но став самостоятельной, у неё появились благожелатели, которые старательно переписывали для неё историю:

«Родственники начинали приводить конкретные примеры, осыпать меня неприятными подробностями, а я не помнила, как именно произошло то или иное, и не могла защитить маму. Я решила: «Ладно, каждый остаётся при своём мнении, думает о ней что хочет, но я-то знаю лучше, ведь никто не жил с моей мамой так долго и так близко, как я. Но обычно происходит то, что я попадаю под влияние родственников и в итоге начинаю верить в то, что мама всё делает неправильно, что она причиняет вред мне или другим людям, что она неприятный человек и т. д. И я ненавижу себя за это.