Про вежливость на производстве
Джек Кетч выполнял обязанности государственного палача в Лондоне в 1663—1686 гг., при Карле и Иакове Стюартах. В 1683 году он казнил лорда Уильяма Рассела, потому что борьба тори и вигов в парламенте – это, конечно, шутки и прибаутки, но некоторым приходится за них платить, и на этот раз это был лорд Рассел, один из первых и самых злобных вигов, т. е. противников восшествия на престол брата правящего короля Карла – Иакова, который был католиком. Его обвинили в участии в двух заговорах, судили и казнили.
Тогда было принято платить палачу, чтоб «сделал все шоколадно, ну по-братски». Кетч старался как мог. Но мог он очень плохо. Когда он первым ударом только отсек лорду кусочек скальпа на виске, тот повернул голову на плахе и сказал:
– Ты что творишь, пес? Я тебе за это заплатил десять гиней?
Но всем известно, что не нужно оскорблять человека, у которого в руках топор. Кетч обезглавливал Рассела чуть ли не до обеда. От лорда мало что осталось для отпевания. Эта жуткая картина так возмутила добропорядочную английскую публику, которая собралась посмотреть казнь, что она осыпала Кетча оскорблениями и гнилыми овощами. Его разругали газеты, осуждали на рынках и настолько зашеймили палача, что Кетч издал за свой счет брошюру «Оправдание Джека Кетча, эсквайра, палача Лондона, в его защиту в связи с казнью лорда Рассела 21 июля 1683 года», где писал, что а вот не надо человека отвлекать все время, сбивать с ритма и дергать, понукать и обзывать, потому что он профессионал и делает чему учился и как умеет, а если ему под руку тявкать все время, то сами и делайте тогда, а он вон дома пусть лучше сидит себе, чем плохо, и так за день намаешься, руки отваливаются, а тут еще эти, то им не так и это не этак.
Бывает и так, что сам главный герой казни ведет себя неподобающе. Маргарет, графиня Сэлисбери, последняя из Плантагенетов, например, обвиненная при Генрихе VIII в католическом заговоре и измене престолу, отказалась обвинения эти признавать, а потому и класть голову на плаху. Можно представить себе муки профессионала, который тоже полдня гонялся топором за ее головой, которую она «крутила и разворачивала куда только могла» (turned her head every which way).