Совершенно неожиданно оцепенелое существование Софьи разрушила Глафира, прибежавшая к Мальцевым. Громогласная, румяная, блестя глазами, она пересказывала городские новости: «Всё, Софья Викентьевна, у мешочников можно выменять: и муку, и сало, и мёд! На вещи, на мануфактуру, на скатерти, простыни! У вас же этого добра полно, так не помирать же! Вы мне дайте чего-нето, я обменяю, а за труды сочтёмся». Софья оживилась, для начала набрала небольшой узел, расставаясь без сожаления со своими кружевными сорочками, с полотенцами, украшенными вышивкой перевитью, скатертями. Всё это было ценно в другой жизни, а теперь поможет избавиться от навязчивых мыслей о надвигающемся голоде. Вновь Глафира пришла с целым сидором продуктов. Что и сколько она оставила себе «за труды», Софья не спрашивала. Обладая здравым и практичным умом, она понимала, что Глафира, занимаясь обменом, вовсе не благодетельствует бывших хозяев. К тому же эта пронырливая, молодая ещё бабёнка умудрялась оказаться везде, где происходило что-либо достойное внимания.
Однажды она прибежала в неурочное время и, торжественно поставив на стол бутыль постного масла, выпалила:
– Царя привезли и царицу, и несчастную красавицу-царевну!
И глаза её и рот от такого события сложились буквой «о».
– Ты ничего не путаешь, Глафира? – изумилась Софья.
Саша тоже заглянула на кухню, привлечённая шумом. Нянька ахала, Софья, понимая, что вымысла в рассказах Глафиры всегда было достаточно, слушала недоверчиво. А та, нисколько не обижаясь, с жаром принялась рассказывать, как народ окружил царя и едва не побил его.
– Всё, Софья Викентьевна, давайте, что припасли, да я побегла! – торопилась Глафира разносить такую новость дальше.
Писем от Мити всё не было. Заглянувший однажды ненадолго Фёдор успокаивал: «Почта работает плохо. Вы ждите, Софья Викентьевна, Митя вернётся». Софья с надеждой слушала Фёдора, разглядывала его, привыкая к новому, что в нём появилось. Мальчика, мечтавшего быть художником-камнерезом как Денисов-Уральский, больше не было. Молодой человек в кожаной куртке поверх линялой гимнастёрки смотрел твёрдо, говорил уверенно, и в его словах была сила.
– Значит, ты сейчас порядок в городе наводишь и ты с большевиками. И долго ли вы будете этот порядок наводить?
– Мы его наведём, – ответил Софье Фёдор.