«21 августа. Юрка и Генка сегодня после обеда, к которому не хочется выходить – уж очень чувствуются наши птичьи права, таинственно с выразительными подмигиваниями поманили меня на улицу. «Чего сидишь, айда с нами!» – позвали они шёпотом. Я с готовностью побежала вместе с ними, только бы не слышать густого голоса Марии Кондратьевны. Куда бежим, зачем, мальчишки не объясняли. Потом пролезли через дыру в ограде, втянули меня за собой, и мы очутились во дворе, заваленном и заставленном странными предметами: какими-то деревянными статуями, отдалённо напоминающими античные, сваленными в кучу мечами, алебардами, большими картонными деревьями. «Это театр, что ли?» – удивилась я. «Театр, театр», – пробурчали мальчишки. Но потом я удивилась ещё больше, потому что они втиснули меня среди сваленных декораций за кулисами и велели сидеть тихо, а сами опять стремительно исчезли. Когда они появились вновь, я их едва узнала в целой толпе чертенят с рожками и хвостами. Юрка и Генка, приплясывая, показывали языки и очень веселились. Оказывается, местный театр набрал городских мальчишек, чтобы они скакали, изображая чертей в спектакле опереточной труппы. Но на этом сюрпризы не кончились. После первого отделения началось то, ради чего Юрка и Генка притащили меня с собой. Еле отмывшись от краски, которой были вымазаны их рожицы, они, схватив меня за руки, понеслись в зал, устроились в углу у самой сцены прямо на полу и сердито бросили: «Чего ждёшь, садись!» Я плюхнулась тут же на пол, а рядом оказался молодой человек, тоже плохо отмытый. Как выяснилось потом, он тоже был из «опереточных чертей». А дальше началось выступление атлета и борца Ивана Заикина. Я впервые видела такую силищу, а уж зрители восторженно встречали каждый его номер. На его плечах гнули рельсу 30 человек, ковали железо на наковальне, установленной на его груди, что мне кажется совершенно невозможным. Он настоящий сказочный богатырь! Вдруг молодой человек вскочил с пола и, схватив меня за руку, потащил прямо на сцену. Я и опомниться не успела, как оказалась сидящей вместе с «чёртом» на сиденье, привязанном к бревну, которое лежало у Заикина на плечах. На втором конце бревна тоже было сиденье, и там тоже сидели. Заикин сначала медленно, а потом всё быстрее раскручивал эту «карусель», так что дух у меня захватило. Со сцены я сошла на негнущихся ногах под гром рукоплесканий. Впрочем, «рукоплескали», конечно, не мне, а богатырю Ивану Заикину.