Меня застала гроза. Она была короткой, но бурной. Я сидела под перевёрнутой лодкой, прижав к себе, скулившую при каждом громыхании Рыньку. Дождь закончился быстро, мы вылезли из своего укрытия, и, Боже мой, какая же красота была вокруг! Над Сунгари повисли целых две радуги! И под одной радугой-коромыслом плыла лодочка с парусом, совсем такая же, как на дедушкиной чашке.
***
…Александра торопливо листала тетрадь, выхватывала взглядом дневниковые записи сорокалетней давности, посвящённые первой любви. Итальянец Коррадо, ворвавшийся внезапно, поначалу захватил её жизнь без остатка. Но Коррадо, к досаде Саши, оставаясь неизменно галантным, сдержанным и немного снисходительным, относился к ней, как к маленькой девочке.
Летом 1924 года Коррадо и Станкевич участвовали в автомобильных гонках и надеялись, что их «Фиат» придёт первым. Ради этой победы они всю последнюю неделю доводили до немыслимого совершенства автомобиль Коррадо. Так сказала Саше Юлька, которая была в курсе всего, что касалось Станкевича.
Они стояли среди группы болельщиков, ожидая сигнал старта нескольким автомобилям, которые уже нетерпеливо рычали моторами. Но Юльку мучил вопрос, не слишком ли затянулся «бестемпературный», как она выразилась, период у Саши и итальянца. Не обращая больше внимания на происходящее вокруг, она поделилась своими сомнениями с Сашей.
– Ах, всё очень непонятно, – в ответ на жадное Юлькино любопытство вздохнула Саша.
– Да, очень непонятно, – согласилась Юлька. – А ты целовалась с ним?
– Юлька! – возмутилась Саша и покраснела. – Конечно, нет…
Она так громко вскрикнула, что стоявшие неподалёку люди обернулись. В это время автомобили, сорвавшись с места, пронеслись мимо, образовав небольшой ураган. Он подхватил Сашину шляпку с незабудками и понёс её вслед за автомобилями.
– Алекс! – весело закричала Юлька. – Твоя шляпка решила выиграть в гонках! А впрочем, она всё-таки поймана, вон спаситель уже несёт её.
Саша не ответила Юльке. Она тихо-тихо пошла навстречу «спасителю», но смотрела не на него, а на свою шляпку с незабудками, потому что боялась смотреть и боялась поверить невозможному! Потому что, о Господи, это был Покровский, Костик Покровский, отставший в страшном 1920 году от их поезда в Нижнеудинске.
Она уткнулась ему в грудь и заплакала. Потрясённый Костик Покровский обнял Сашу и что-то бормотал.