– Сашенька, – прошептал он, – жива… А Степан Иванович, Софья Викентьевна? А Станкевич?
– Папа и мама живы, а Станкевич мчится в автомобиле навстречу рекорду. Как же вы не видели его, он же возле «Фиата» стоял. В такой кожаной куртке поверх белой фуфайки, ещё очки большие…
И вдруг замерла в тревоге, не решаясь спросить, но Костик уже догадался, кивнул головой: «Да, всё в порядке, есаул тоже в Харбине». Саша прерывисто вздохнула и внимательно посмотрела на Покровского. Он возмужал, стал выше ростом, шире в плечах и совсем не походил на того смешного Костика, каким был в Томске. Покровский тоже смотрел на Сашу с радостным удивлением.
– А я ведь вас поначалу не узнал, Сашенька!
– Столько лет прошло, что я успела вырасти и чуть-чуть состариться, да? – сквозь непросохшие слёзы засмеялась Саша. – Ой, я же вас не познакомила. Это – моя самая близкая подруга Юлия Иваницкая. Юля, вот тот самый Константин Покровский, который потерялся, и вот он нашёлся. Прав был Ник-Ник, когда говорил, что надо верить и надеяться. Костенька, вы сейчас ничего не рассказывайте о себе, вечером соберёмся, вот тогда и послушаем вашу историю. Ах, Боже мой, какое счастье, вы живы, Илья Семёнович жив, и мы все опять будем вместе!
Они ничего не видели вокруг и, занятые разговорами, очнулись лишь тогда, когда Юлька, радостно взвизгнув, побежала к автомобилю, первым завершившим гонку. И по Юлькиному звонкому голосу стало понятно, что это «Фиат» Коррадо. Плотное кольцо почитателей окружило Коррадо и Станкевича, а потом их принялись качать, и лишь после этого им удалось, наконец, вырваться.
– Алекс! – кричала Юлька. – Мы победили!
Она держала обоих друзей под руки и, приплясывая от восторга, тащила их к Саше. Коррадо снисходительно улыбался и с настороженным вниманием поглядывал в сторону Саши и незнакомого молодого мужчины. Станкевич, занятый тем, что снимал на ходу свою куртку, не обращал на них внимания, пока Юля торжественно не произнесла: «Уважаемые господа, сюрприз!»
…Станкевич, увидев Костю замер от неожиданности, не веря в правдивость происходящего, потом они крепко обнялись…
– А есаул? – опомнился Станкевич.
– Здесь он, тоже здесь! – счастливо засмеялся Костя. – Он у Бринера8 в охране. Он в охране, а я – в конторе у того же Бринера.
– Алекс, – напомнил о себе молчавший до той поры Коррадо, – поздравьте же нас!