За несколько часов до этого они остановились в маленькой деревушке, поужинали стейками с картошкой.
Джулия хотела переночевать в гостинице, а завтра прогуляться в долину с другими туристами и взглянуть на ледник. Дети обрадовались, оторвались от тарелок.
– Зачем смотреть на грязную ледяную стену? – сказал Джон и отодвинул от себя тарелку большим пальцем. Он не съел и половины. – Нечего там смотреть. Дождь вряд ли прекратится, до утра уж точно. Надо ехать.
Джону говорили, что эта часть страны – природное чудо, мол, тут все осталось таким же, как в доисторические времена, но за три дня они повидали лишь сплошную стену дождя, серый берег, горы в пелене облаков и ели недожаренную картошку. Если бы он приехал сюда за свои деньги, то потребовал бы неустойку.
Из ресторана они вышли в темноту. Пригнувшись, бросились к машине; неоновая вывеска «Есть свободные номера» у мотеля замылилась из-за дождя, слов было не разобрать. Он в жизни не бывал под таким дождем. Капли со стеклянный шарик. Настоящий муссон.
Они ехали вдоль берега в сторону единственной дороги на дальнем юге, что вела через хребет. Даже на полной мощности дворники не справлялись с дождем на лобовом стекле. Трое старших детей свернулись калачиками на заднем сиденье с подушками, спальными мешками и шерстяным одеялом. Они быстро уснули под рокот мотора и глухую барабанную дробь капель о крышу. Малышка Эмма дольше засыпала. Она лежала в ногах жены в переносной колыбельке-коконе, сделанной по образцу традиционной индейской колыбели [1], но застегивающейся на молнию до самого подбородка. Сестра Джулии Сюзанна подарила им эту колыбель перед отъездом, и сначала Джон решил, что это просто лишний хлам, но в итоге она очень пригодилась. Эмма похныкала, тихонько засопела и наконец затихла.
На карте дорога, по которой они ехали, обозначалась как трасса, но выглядела как узкий проселок. Остались позади маленькие городки, фонари, даже светящиеся окошки одиноких ферм. Они постепенно удалялись от побережья. На протяжении нескольких миль деревья росли вплотную к дорожному полотну; фары выхватывали из темноты замшелые ветви, которые тут же исчезали за спиной. Все тонуло в пелене непрерывного дождя. В зеркале заднего вида не горели чужие фары; навстречу тоже не попалось ни одной машины.