Они не знали. Никто не знал.
Я подбежала к арке, выхватила микрофон у мужчины, настраивавшего звук.
– Я… – микрофон был выключен.
Диджей среагировал и включил его, не подозревая, что последует дальше.
Я стояла. В белом. С опухшими глазами. Размазанной помадой. И полным, ошеломляющим отсутствием страха.
Гости начали выходить из зала. С бокалами, с телефонами. Улыбки. Кто-то снимал видео.
– Свадьбы не будет, – мой голос не дрогнул.
Повисла тишина. Кто-то неловко хихикнул. Кто-то ахнул.
Я подняла голову. Взгляд встретился с Райтом, отцом Форда. Его лицо… Боль. Усталость. Потрясение.
– Можете поздравить жениха. У него замечательный вкус. Особенно на подруг. Особенно на моих.
Толпа загудела. Из здания выбежал Форд. В расстёгнутой рубашке, с взъерошенными волосами.
Моё сердце сжалось.
– Он изменил мне. Пока я поправляла платье и думала, как сделать этот день счастливым для нас – он делал счастливой её. В нашей комнате. На нашей постели. С кольцом в кармане.
Веселитесь, пейте, танцуйте. Но – без невесты. У меня всё.
Я сошла с платформы медленно. Спокойно. Как будто не сгорела моя жизнь. Внутри всё ещё горело. Но я не сгорела. Я вышла – сама. Без букета. Без жениха. Без финального поцелуя.
И это была лучшая победа за всё моё чёртово существование.
***
Поймав такси, я вернулась в нашу квартиру – ту, где из моего были только вещи и дурацкий чайник с подсветкой.
Квартира была шикарной. Бруклин-Хайтс. Вид с набережной Ист-Ривер на Манхэттен – потрясающий. И, надо признать, расставаться с этим видом мне совсем не хотелось.
Но судьба решила иначе.
Я прошла в гостиную и остановилась у зеркальной стены. Смотря на своё отражение, я не узнавала эту девушку. Белое платье сидело на мне как диковинка. С длинными потёками туши, мёртвенно бледной кожей и распухшими губами я больше походила на героиню фильма ужасов, чем на невесту. Красная помада расплылась за контур, но это точно было не худшее за день. Я плюнула на внешний вид и поспешила в спальню.
Туда, где каждое утро просыпалась рядом с Фордом.
Он любил поспать подольше. А я – вставала с рассветом. В ванной всё ещё стояла моя щётка и куча баночек – из всех его была только одна. По вечерам мы стояли под душем вдвоём. Он мыл мне волосы. Я любила, когда он прижимал ко мне мокрое, тёплое тело.
Теперь всё это не имело значения.