– Антон, они не будут жалеть. Они поймут и постараются помочь.
– Как они могут помочь? Говорить громче? Повторять каждую фразу? Это унизительно.
– Почему унизительно? Ты не виноват в том, что произошло.
– Не виноват, но расплачиваюсь я. И ты тоже расплачиваешься.
Марина посмотрела на меня внимательно.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе приходится постоянно повторять, объяснять, подстраиваться под меня. Ты устаешь от этого, я вижу.
– Я не устаю…
– Устаешь. И я тебя понимаю. Сам бы устал от такого партнера.
– Не говори так.
– А как говорить? Честно? Хорошо. Я становлюсь обузой. Скоро не смогу работать, нормально общаться с людьми. Буду сидеть дома, а ты будешь содержать меня и переводить для меня каждый разговор.
– Антон, остановись.
– Зачем останавливаться? Это правда. Через месяц, два, год ты поймешь, что связалась не с тем человеком. Что могла бы найти кого-то нормального, здорового.
Марина встала с кровати, и я увидел в ее глазах слезы.
– Как ты можешь так говорить? – Ее губы дрожали. – Я люблю тебя. Не твой слух, не твою работу, не твою способность поддерживать разговор. Тебя.
– Сейчас любишь. А что будет через год?
– Не знаю, что будет через год! – вспылила она. – Не знаю, будем ли мы вообще живы через год! Никто не знает будущего. Но сейчас я с тобой, и хочу быть с тобой.
– Пока хочешь.
– Господи, Антон! – Она вытерла слезы рукавом. – Ты сам разрушаешь наши отношения! Не болезнь, не проблемы со слухом, а ты! Твоя уверенность в том, что я тебя брошу.
Она ушла из комнаты, хлопнув дверью. Я остался один и понял, что она права. Я действительно разрушаю наши отношения. Но не мог остановиться.
Вечером, когда родители Марины уехали, мы пытались поговорить. Но разговор превратился в очередную ссору.
– Ты меня не слышишь, – говорила она. – И речь не о слухе. Ты не хочешь меня слышать.
– Я пытаюсь…
– Ты пытаешься доказать мне, что я должна тебя бросить. Постоянно говоришь о том, какая я несчастная, как тебе со мной тяжело. Может, ты сам хочешь уйти, но боишься это сказать прямо?
Ее слова ударили как пощечина. Может, она права? Может, я действительно хочу уйти первым, чтобы не дожидаться, когда уйдет она?
– Не знаю, – честно ответил я. – Я вообще ничего не знаю. Не знаю, кто я теперь, чего хочу, как жить дальше.
– Тогда давай разберемся вместе.
– А если я не смогу быть таким, каким был раньше?