Он встал, ноги едва его держали. Подошел к окну. Стеклопластик был заляпан высохшими потеками, но сквозь них проглядывал город – гигантский, многоуровневый муравейник, пронизанный светящимися венами транспортных магистралей. Внизу, на уровне улицы, уже начиналось обычное броуновское движение глайдеров и пешеходов, чьи лица скрывали стандартные нейро-визоры, транслирующие им персонализированную дополненную реальность. Мир жил, пульсировал, стремился вперед. Мир, от которого Итан отгородился толстыми стенами своей квартиры и еще более толстыми стенами внутри себя.
Именно в этот момент, когда он смотрел на безликую толпу, скрежет в его голове усилился, трансформируясь в визг рвущегося металла и… и тот самый запах. Озон, перегретая изоляция и что-то еще, неуловимо-сладковатое, почти тошнотворное. Запах его кошмаров.
Яркая вспышка. Белые стены лаборатории, сливающиеся в одно слепящее пятно. Холод металла под обнаженной кожей. Десятки проводов, змеящихся от его головы к жужжащему шкафу, забитому аппаратурой. Голоса – спокойные, деловые, обсуждающие его показатели, будто он не человек, а лабораторная крыса. «…амплитуда тета-волн нестабильна…», «…увеличить мощность на три процента…», «…риск каскадного сбоя синаптических связей…»
И потом – вторжение. Не физическое, нет. Хуже. Его мысли, его воспоминания, его самоощущение – все это стало чужим, искаженным, будто кто-то копался в его душе грязными, бездушными инструментами. Он пытался кричать, но его тело не слушалось, парализованное инъекциями. Он был заперт внутри собственного черепа, наблюдая, как его «Я» рассыпается на миллионы осколков, как хромированные иглы чужой воли впиваются в самую суть его существа…
Итан отшатнулся от окна, задыхаясь. Сердце колотилось где-то в горле. Он сполз по стене, обхватив голову руками, пытаясь вытеснить наваждение. Это был один из самых сильных приступов за последнее время. Обычно они были смазанными, обрывочными. Но этот… этот был почти реален.
«Дыши, Итан, дыши…» – прошептал он себе, как мантру. Он знал, что нужно делать. На тумбочке, рядом с пустым стаканом, лежал небольшой, невзрачный ингалятор серого цвета. Нелегальный успокоитель, купленный за последние кредиты у барыги из нижних уровней. Два глубоких вдоха. Горьковатый дым обжег легкие, но почти сразу по телу начала разливаться спасительная пустота, притупляя острые края реальности и воспоминаний. Скрежет в голове затих, сменившись глухим, монотонным гулом.