Как ни странно, в Физтех я поступил – сдал экзамены на все четвёрки, а на собеседовании вызвал симпатию у декана не столько тем, что высказал намерение заняться созданием единой теории поля (это адская по трудности задача!), сколько тем, что мастерил дома усилитель для акустической колонки – умение пилить, паять, то есть работать руками, необходимо будущему физику. На самом деле, меня привлекала только свобода творчества – если в живописи и литературе нельзя, так пусть будет физика, хотя в глубине души я ощущал, что это вовсе не моё призвание.
Каким был Физтех в 60-е годы? По большому счёту, об этом мне нечего сказать – хотя бы потому, что ночевал в общежитии всего один раз, на большее меня не хватило. Могу лишь отметить, что не всякому по силам выдержать то, что выпало на нашу долю. На первом курсе занятия с половины девятого до восьми вечера с перерывом на обед – лекции, семинары, лабораторные занятия, английский язык, физкультура, история КПСС… К счастью, сопромата и начерталки не было, но всего остального хватило для того, чтобы некоторые ребята уходили, не справляясь с такой нагрузкой. Ну а девчонка на факультете общей и прикладной физики была всего одна, да и ту отчислили за неуспеваемость после первого семестра.
Надо признать, что в учёбе я не особо напрягался – исключением стал первый курс, но это испытание я выдержал. Не все предметы нравились, поэтому лекции изредка прогуливал, предпочитая посмотреть французский фильм в кинотеатре «Мир» на Цветном бульваре – неудивительно, что со временем это сказалось на оценках. К примеру, «математический анализ» и «квантовая механика» мне были по душе, поэтому и на лекции ходил, и экзамены сдал на пять, а вот «электродинамика СВЧ» и «теория функций комплексного переменного» жутко мне не нравились, поэтому схватил по трояку. И надо же такому случиться, что после окончания Физтеха пришлось заниматься и электродинамикой, и ТФКП, но, к счастью, физтеховская подготовка сказалась – освоил всё, что нужно, без особого труда.
Так уж случилось, что я был зачислен в привилегированную группу №322. В 50-е годы в ней учились известные ныне физики-теоретики, а привилегия заключалась в том, что уже со второго курса, а не с третьего, как другие, один день в неделю мы проводили в базовом институте, поближе к реальной науке, где приобщались к экспериментальным исследованиям и слушали лекции авторитетных докторов наук. Об Институте физических проблем остались самые добрые воспоминания, особенно благодарен за заботу Людмиле Андреевне Прозоровой – в её лабораторию я попал, сбежав от другого наставника, который пытался соорудить какой-то примитивный агрегат, ну а я должен был скрести по сусекам, выискивая для него шестерёнки нужного размера.