Мать знала: если она так скажет, Марк их заберет.
Пока она убирала каннеллони в контейнер, язычок короны выскочил из разреза и корона соскользнула по ее волосам и приземлилась в слегка уже подсохший бешамель на блюде.
– Ну вот, – сказала моя мать, – хорошо, я успела хоть немного побыть королевой.
И раздраженно швырнула корону в мусорку.
Это было очень по-ее: без колебаний избавляться от всего ненужного, будь то одежда, еда или картонная корона, и я задумалась о том, как в самых обычных наших жестах и повадках прячется то, что составляет нашу суть – суть человека, или компании, или семьи.
Но все мы состоим из разных частей и слоев.
Моя мать больше не спрашивала о фотографии, и мы с Марком ушли. Рождественские праздники наконец закончились, и мы были рады вернуться к обычной жизни.
Когда нам пришло время расходиться в разные стороны, уже прощаясь, мой брат спросил, не думала ли я что-то написать, а я сказала – не знаю, может быть, напишу историю. Мне захотелось использовать это жутко замусоленное выражение – «правдивую историю».
Но, поразмыслив над ним, я пришла к выводу, что любая история рассказывает не всю правду, а лишь чью-то правду. Что это не вся история, а лишь чья-то версия истории. У телескопов, великолепных в своем всемогуществе, есть один важный недостаток: они всегда обращены наружу. Если б только они могли развернуться и посмотреть в глубину кратеров, разглядеть долины и горные цепи внутри нас… В глубину семей, причудливо переплетающихся, будто вены на тыльной стороне ладони Несмита.
Действие разворачивается в классе Р4, но в 1988 году он еще называется «дошкольники», точнее, «дошколятки» – на этом детском языке, полном уменьшительно-ласкательных суффиксов. Воспитательницу зовут София, у нее длинные темные волосы и волнистая челка, распадающаяся пополам. София то и дело разглаживает ее, но результат никогда ее не удовлетворяет; она то и дело косится на свое отражение в зеркале на дальней стене класса.
На девочках – бело-голубые клетчатые халатики, на мальчиках, воспитанниках пиаристов[12], – халатики с черными воротниками, поясами и манжетами.
Девочка рада, что она девочка и ей не приходится носить этот неприглядный халат в стиле но-до, хоть ей и невдомек, что такое но-до[13]. В общем, черно- белый халат.
В те первые годы, заполняя формуляр, посвященный ее успеваемости, воспитательницы всегда выбирали «всегда» (а не «иногда», «редко» или «никогда») в пункте «Стремится привлекать внимание». Ей четыре с половиной, и она хочет быть любимицей воспитательниц, поэтому так красиво рисует и не вылезает за рамку, когда берется за восковые мелки Dacs. Ей они нравятся, пока новенькие, а потом нет – когда разваливаются на разнокалиберные кусочки и теряются в коробке. А еще ей нравится, когда София покрывает лаком рисунки ее одногруппников – Manley, написано на белом флаконе и на деревянных кисточках. Иногда дети делают это сами, но они маленькие, и у них выходит с комочками.