– Ходила в библиотеку. – Я ложусь рядом с ней в кровать и забираюсь под одеяло. – А ты чем занималась?
– Да все тем же.
– Сильно болит? – Я поворачиваюсь на бок к ней лицом. Обычно днем она не курит, только если от боли совсем «таз лопается и мозги вытекают через уши». Так она пытается шутить. А когда становится не до шуток, запирается в ванной, ложится голой в пустую ванну и льет горячую воду из крана на макушку, а кожу на животе зажимает канцелярскими зажимами. Самодельная акупунктура.
– Ты ела? – спрашивает она.
– Тебе дать адвил [2]? – Рецепт на перкосет или оксиконтин [3] уже так просто не раздобудешь, по крайней мере в наших краях. А у мамы боль «неизвестной этиологии», как говорят врачи, потому что им просто лень выяснять, хотя всякий раз, когда она приходит к врачу, она показывает на две точки, где болит: чуть ниже пупка и на затылке. В общем, они не могут установить источник боли, а если в анализах и на МРТ все хорошо, врачи склонны не доверять словам пациента.
– Давай я сделаю тебе сэндвич, – она доедает пиццу и ставит тарелку на ковер. – Это последний кусок.
– Я не голодна.
– Ты должна есть.
– Ладно, поем. – Она цокает языком. – Только потом, мам. – Я закрываю глаза и нажимаю пальцами на веки, пока перед глазами не расплываются красные круги. – Дай немножко полежать.
Она вздыхает и берет журнал, но я не слышу, чтобы она переворачивала страницы. Она смотрит на меня.
– Моя милая малышка Джейн, – тихо говорит она. – И когда ты успела повзрослеть?
Папа сказал то же самое, когда сюрпризом навестил меня в марте на тренировке. Я застегивала сумку и увидела его по ту сторону забора из рабицы; он теребил в руках сорванные одуванчики. К счастью, все обсуждали выпускной и никто не обратил внимания, когда я помахала ему и подбежала к забору. Чего стоишь тут, как педофил? – сказала я.
И тебе привет, ответил он.
Дома был?
По его лицу я поняла, что не был и не собирается.
Как мама?
Считает дни до твоего возвращения, соврала я.
В сентябре вернусь, ответил он. Провожу тебя в одиннадцатый класс.
Ага.
Не агакай.
Мы оба держались за сетку, которая на солнце раскалилась градусов до ста, и я сама с собой поспорила, что первой не отпущу. Как там Джон Великий? – спросила я.
Не называй его так, Джейн.
Я прозвала его брата Джоном Великим, потому что тот был слишком высокого о себе мнения. Папа, собственно, и в Сан-Диего поехал помогать Джону Великому продавать домашние охранные системы: мол, в жарком климате и при «активном образе жизни жителей Западного побережья» воры часто вламываются в дома, пока их обитатели серфят или пропадают еще где-нибудь.