– Всё, что я делал, я делал потому, что мне велели. Я не думал. Я боялся. Я был никем. Меня использовали… и выбросили.
Он сплюнул.
– Сожгите это государство до основания. Пусть хоть кто-то узнает правду.
Толпа взорвалась свистом и криками.
Когда глашатай объявил: «Казнь исполнить!», и палачи потянулись к рычагам – Мертан внезапно сделал шаг вперёд. Резкий, живой. Палач инстинктивно замер.
Толпа ахнула.
Голос Мертана прорезал тишину – звучный, глубокий, не как человеческий:
– Услышьте меня, живые и мёртвые. Я – Посланник. Я жил среди вас. Я страдал с вами. Но истина – передо мной.
Он смотрел не на толпу – он смотрел выше.
– Мир пронизан грехом. Жестокость – в законе. Ложь – в храме. Правда – в оковах.
Его голос гремел, как раскат грома:
– Я приговариваю мир к Жатве за гордыню, за безрассудство. За то, что искупление было отвергнуто. Жатва – начнётся.
Мгновение – и палач дёрнул рычаг.
Пол ушёл из-под ног. Мертан – исчез.
Но последние его слова, будто вырезанные в камне, разлетелись по воздуху, пронизали толпу, ударили в стены зданий, растворились в небесах.
И кто-то – один, потом другой – почувствовал: что-то не так. что-то изменилось.
Глава 7. Эхо Приговора
Площадь опустела, но слова всё ещё звенели в ушах. Те, кто слышал их, не могли забыть.
«Я приговариваю мир к Жатве…»
Региональные новостные агентства сначала не упомянули заявление Мертана. Официальный протокол назвал его «бредом осуждённого». Но запись разлетелась по закрытым каналам – кто-то из охраны включил микрофон. Кто-то выложил в сеть. Уже через сутки по всем континентам знали: были произнесены слова, которые не может сказать человек.
Жатва? Посланник?
На следующее утро в кабинете министра госбезопасности разразился скандал.
– Почему вы не прервали его?! – кричал министр. – Почему это попало в эфир?!
– Это была казнь. По закону – последнее слово не прерывается, – мрачно ответил офицер.
– Мы сожгли архивы, зачистили историю, а он, грязный заключённый, говорит от имени каких-то… богов?!
– И люди слушают, – добавил кто-то тихо.
В нескольких городах начали собираться группы. Кто-то звал Мертана пророком. Кто-то – предвестником конца. В храмах начали читать его слова как откровение. На стенах появились надписи:
ЖАТВА ИДЁТ
В зарубежных дипломатических каналах появилось слово «Мертан». Аналитики не могли дать объяснения. Психологи – сбились с диагноза.