Я закрывала глаза на любые ее действия, на любые ее поступки. Любовь дочери была мне важнее. А любовь прощает многое. Но все кончилось в один момент. Банально. Она ехала в машине с молодым человеком. С вечеринки или на вечеринку – этого я не знаю – и автомобиль на большой скорости врезался в стену.
Тут она закрыла лицо руками и снова замолчала. Я не посмела ее потревожить. Не посмела задавать ей вопросы. Мое воображение слишком детально представило услышанное. Я увидела красивых молодых людей, в красивых стильных одеждах; они разговаривали и смеялись. Он дотронулся рукой до ее запястья, посмотрел на нее взглядом, полным обожания. Возможно, слишком надолго отвлекся на нее от дороги и… потерял контроль. Свет фар. Он резко дергает руль. Счастливые секунду назад лица искажает страх. Удар. Боль… Меня начало трясти и я тоже закрыла лицо руками. Мне стало жаль эту девушку. Ее красоту. Молодость. Несостоявшееся счастье.
– Герберт умер сразу, а она выжила. Хотя вряд ли это можно назвать жизнью. Она в коме. Уже год. Прежней моей девочки уже нет. Есть только безжизненное тело, подключенное к аппаратам. Врачи говорят, что пришло время оставить надежду и смириться с судьбой. Но я не могу этого сделать. Понимаете?! Как я могу позволить отключить аппараты?
На последних фразах она сорвалась на крик. И заплакала. А я молчала, давая ей возможность выплеснуть свое горе. Немного успокоившись, женщина повернулась ко мне и продолжила:
– Это значит позволить им убить ее, так?
Она снова замолкла, пытаясь взять себя в руки.
– Простите меня. Вы не сделали ничего плохого. Просто сидели в этом дорогущем ресторане, такая похожая на мою дочь, с таким же самодовольным видом. Вы напомнили мне о ее нежелании прислушаться к моим словам. О том, что я каждый раз корю себя за то, что не смогла научить ее быть осмотрительной и осторожной. Что не смогла предотвратить этот несчастный случай.
На этих словах она дала волю эмоциям и зарыдала в голос. Я не смогла удержаться от того, чтобы обнять ее и попытаться хоть на мгновение поддержать в этой беде. Но женщина достаточно быстро взяла себя в руки и вытерла слезы. «Нечего рыдать», – были ее слова. От сочувствия к ней разрывалось сердце, но в этой храброй женщине было столько внутренней силы, что я не позволила себе хоть что-то сказать. Мое молчание было правильным, поскольку она продолжила: