– «Читали? Налоговый инспектор стреляет в любовника жены!»
– «Скандал в высших кругах: кто следующий?»
На узких улочках города, где камни мостовой хранили эхо тысяч историй, эта драма звучала особенно громко. Казалось, сам Вавельский замок, возвышающийся над городом, с интересом следил за развитием событий. Старинные здания, застывшие в вечном молчании, словно шептались между собой, пересказывая детали драмы.
На фоне этой всеобщей лихорадки Шмуль почувствовал, как в его душе что-то ожило. Скандал с Вуйциком был для него не просто поводом для пересудов – это был шанс. Шанс вырваться из той серости, которая захватила его жизнь после закрытия лавки. С тех пор, как тяжелая дверь его детища закрылась на замок, каждый день был для него однообразным, словно тусклый узор на старом ковре. Но теперь что-то изменилось.
Шмуль узнал, что Вуйцика не просто отстранили – его место занял новый человек. Инспектор, чья репутация была безупречна, а имя ассоциировалось с добротой и справедливостью. Его звали Ян Каминский. В отличие от своего предшественника, Каминский был известен тем, что понимал людей и умел разглядеть правду даже в самых запутанных ситуациях.
Шаг навстречу надежде
Когда Шмуль переступил порог налоговой инспекции, его сердце билось так, словно внутри него звучал барабан. Густой запах чернил и бумаги наполнял помещение, а звуки шуршания перьев по документам создавали ритм, похожий на тихий шёпот. В кабинете нового инспектора было скромно, но светло. На стенах висели картины, изображающие сцены из повседневной жизни Кракова: лодки на Висле, торговцы на рынке, улыбающиеся дети. Эти изображения придавали комнате теплоту, которой так не хватало в жизни Шмуля в последние годы.
Каминский встал, когда увидел посетителя, и улыбнулся – искренне, открыто, так, как улыбаются только те, кто хочет помочь.
– Проходите, присаживайтесь. Наслышан о вашей ситуации, – произнёс он, жестом предлагая место напротив себя.
Впервые за долгое время Шмуль почувствовал, что его слушают. Он рассказывал о своих мечтах, о том, как он с братом Мойшей вкладывали душу в каждую работу, как их изделия радовали людей, пока однажды Пан Вуйцик не пришёл в их лавку с обвинениями, которые разбили всё, над чем они трудились.
– Я хочу вернуть свою мастерскую, – произнёс он, и в его голосе звучала железная решимость. – Мы будем работать честно.