– Подержите мою сумку, пожалуйста.
Совсем молодой мальчишка, старшеклассник или студент-первокурсник. Непонимание в тёмных глазах, приоткрывшийся для вопроса рот.
Потом, всё потом.
Платок с шеи – окунуть в лужу, замотать лицо. Перчатки на руки. Удостоверение из внутреннего кармана, синяя корочка, золотые буквы.
– Медслужба МЧС, пропустите.
Работаем.
***
Дымно, смрадно, преотвратно. Пластик горит так едко, что не спасает мокрый платок, кашель пробивает почти сразу, слёзы текут. Ноги помнят направление, глаза всё равно бесполезны – всюду дым, дым, дым.
Сзади надвигается что-то тёмное, догоняет, настигает. Яна отшатывается, и тёмное по инерции проносится мимо, задевая её плечо.
– Ты-то куда ломанулся, придурок?!
– За вами…
– Дебил! Я не вытащу двоих!
– Не надо меня никуда тащить!
Яна отталкивает глупого старшеклассника, или студента, или кто он там ещё, этот долговязый мальчишка в тёмном пальто – в сторону выхода, прочь из дыма, прочь от смрада горящего пластика.
– Я с вами! Я помогу!
Шумно. Треск, что-то лопается и разлетается вдребезги, противопожарная система уже включилась, уже работает, с потолка льётся вода, но пластмассу так быстро не остудишь, огонь ещё силён, торопливо пожирает всё, до чего может дотянуться голодными рыжими языками.
– За мной! В затылок смотри! Не отставай!
Через треск, через искры, через бело-рыжий дым. По квадратным плитам из серого кафеля, ориентируясь на слух, на пробивающийся через шум и треск детский плач.
– Мама-а-а!
Девочка забилась за большую холодильную камеру, в самый угол, мордашка перемазана шоколадом, от слёз ничего не видит. Кричит истошно, когда Яна подхватывает её на руки, пытается вырваться.
– Тихо, Машенька, не дёргайся так.
– Мама! Где мама?! Ма-а-ма-а-а!
– Сейчас пойдём к маме, держи меня за шею.
Тяжёленькая. Сколько ей – лет пять? Продавщица из молочки сама как девчонка выглядит, наверное, родила ещё в школе. Или ушла после девятого и сразу родила.
– Мама…
Долговязый топает следом, дышит в затылок и неожиданно толкает Яну с ребёнком на руках в спину. Яна чудом удерживается на ногах, пробегает несколько шагов, а на то место, где они все только что были, с шумом обрушивается прогоревший стеллаж с газетами и журналами.
Яна оборачивается. Глаза на пол-лица, губы дрожат, весь дрожит – крупно, заметно.