Сегодня надо обязательно это сделать.
Причиной, по которой он ещё несколько минут стоял перед дверью в свою квартиру, прислушиваясь к гулко стучащему сердцу, была не только усталость от подъёма. Это было своего рода традицией – как можно сильнее оттянуть момент, когда он окажется дома. Артур мог простоять так целый час, пока не услышал бы, что из квартиры или с улицы появились соседи – это становилось достаточным мотивом наконец спрятаться дома. Но сегодня его особенно сильно грело предвкушение внести имена в Тетрадь, поэтому Артур достал ключи и решительно открыл замок на входной двери, которая напоминала крышку гроба – чёрный материал, похожий на кожу, подбитый незамысловатым узором из металлических кнопок и потёртой цифрой «22» над глазком.
Запах в квартире был таким отвратительным, что Артур с радостью поменял бы его на ароматы подъезда. Пахло густой смесью разложения, лекарств и пота.
Как в лучших домах Парижа, если бы всех его жителей обглодали крысы.
Как можно тише затащив велосипед в коридор, Артур зажег свет. Тусклая лампочка без плафона свисала с середины потолка мерцающей соплёй, сумрачно освещая знакомое убранство коридора, которое уже набило оскомину – потёртый коричневый линолеум с шизофреническим узором, зеленые обои с цветами, где-то отошедшие от стен, пенополистироловая голубая плитка на потолке. Справа стояла тумбочка со всякой мелочью, сверху висело зеркало. Здесь же вход на кухню и туалет совмещённый с ванной, дальше по коридору – комната Артура справа, напротив комната матери.
Тишина означала, что мать спит, а значит какое-то время Артур мог посвятить самому себе, прежде чем разверзнется ад.
Он прислонил велосипед к стене, снял промокшие кроссовки и куртку. На цыпочках прошёл в ванную и развесил мокрые вещи на горячей батарее. Стянул с себя джинсы, потную футболку и закинул их в стиральную машинку. Завтра придётся надеть старые штаны – сейчас он не собирался запускать стирку, чтобы не разбудить мать.
Отражение в грязном зеркале смотрело в ответ в полутьме, отчего казалось слегка потусторонним – тощее тело, редеющие чёрные волосы по плечи, длинные руки и узкие плечи. Хорошо хоть в темноте не разглядеть прыщей – ему уже стукнуло тридцать два года, а подростковое проклятие осталось до сих пор. Прыщи покрывали не только лицо, но и спину, красной россыпью заполняя всю кожу от копчика до шеи – врачи сказали, что это проблема с гормонами, и помочь может лишь лечение дорогостоящими ретиноидами, которые Артур не мог себе позволить. Плевать, – голым его могла видеть только мать, а с прыщами на лице он уже смирился.