С такими людьми она уже сталкивалась в своей жизни давно, когда была совсем ребёнком. Именно такие вот люди, «хозяева жизни», врывались уже в её дом для того, чтобы убить родителей, уничтожив за несколько секунд всё, что было для неё дорого и свято.
Страх, этот жестокий страх, который со временем исчез благодаря любви и теплу очень многих людей, и в первую очередь благодаря её мужу, вернулся. Вернулся вновь, сковав всё её тело. Ей стало трудно дышать. Боязнь за мужа росла с огромной скоростью. Она понимала, что его спокойствие выработано за годы службы, что сейчас он принимает решение и лихорадочно всё обдумывает, но какое решение он примет, она угадать не могла.
Ну, а Тадеуш прекрасно знал, кто сейчас стоит перед ним. Спорить с людьми этого ведомства было абсолютно бессмысленно. Натасканные шестёрки с безграничными полномочиями – редкостная извращённая сволочь.
«Избежать ареста не удастся, только жену напугаю, – пронеслось у него в голове, – она и так напугана. Но кто, какая гадина хочет убрать меня, какую цель преследует? Что кроется за этим арестом? А главное, что мне могут предъявить в конечном счёте?»
Вопросы и предположения роем закрутились в его голове. Надрывный детский плач быстро перегрузил его мысли. Он поднял глаза на жену, сердце ёкнуло: «Что теперь будет с моими девочками?»
Сжав кулаки, Тадеуш тихо произнёс:
– Наташенька, Диночка плачет, подойди к ребёнку, пожалуйста.
Как по приказу железные тиски ослабли, она высвободилась из чужих рук и подбежала к детской кроватке, приподняла Дину и прижала к груди. Обычно очень спокойный ребёнок сейчас захлебывался в истерике. Наташа пыталась успокоить дочь, но безуспешно. Покачивая и нежно целуя её, она потихоньку передвигалась к двери. Оглушительный стук сердца путал её мысли. Всё происходило как будто в замедленном ритме, как будто во сне. Её сознание говорило ей, что всё это она уже видела. Его не заберут, я не позволю.
Тадеуш застёгивал на ходу мундир, его толкали к двери, не церемонясь в выражениях. Вот он поравнялся с ней, поднял свои зелёные глаза, приостановился, протянул к ней руки, слегка сжав её плечи:
– Натка, не бойся, не бойся, милая, с честного человека шкуру не снимут. Не бойся, я вернусь. Верь мне, я вернусь.
Его тут же с силой отдёрнули от неё и отбросили к дверному проёму.