Дверь распахнулась с грохотом. Роберт стоял на пороге.
– Вставай.В одной руке – пистолет с патронами. В другой – бутылка виски, почти пустая.
Я почувствовала, как что-то сжалось у меня внутри при виде его этих глаз. Не страх. Не ненависть. Что-то горячее и колючее, как будто в груди застрял осколок стекла, который режет при каждом вдохе.Его голос звучал хрипло, будто он уже кричал сегодня. Глаза – красные. Не от алкоголя.
– А ты как проголосуешь?– прошептала я.– Ты… пьян? – собственный голос странно звучал, будто в нём смешались два тембра. Он шагнул вперёд. Запах спирта, пороха и чего-то горького – отчаяния. – Они знают. Через час здесь будет вся "Грань". – Это из вашей организации? И что… они решат? Роберт опустил пистолет. На секунду. – Они проголосуют. Убить тебя… или попытаться вырезать Айлину из твоего сознания. Он провёл рукой по лицу, смазывая следы слёз.
Тишина.
– Одевайся. У нас 50 минут, чтобы исчезнуть.Потом он швырнул бутылку в стену. Стекло разлетелось, как хрустальный дождь. – Я уже сделал выбор. 200 лет назад. Он бросил пистолет на кровать.
– Почему?Я не двигалась. Мой взгляд скользнул по его сжатым челюстям, капле виски на воротнике, дрожащим пальцам. И вдруг я поняла: – Ты не мог выстрелить. Не вопрос. Факт.Роберт вздрогнул , будто я ударила его. Его глаза – обычно ледяные— вспыхнули. – Не надо. Я встала и шагнула к нему. Слишком близко.
– Настя…– его голос сорвался – хриплый, сдавленный.Мои пальцы сами потянулись к его лицу. Я остановила их в сантиметре от кожи. Он замер.
Но под этим… жар. Жар, который разливается по жилам, когда он смотрит на меня так, будто я – последняя граница, которую он не может переступить.И в этот момент все встало на свои места: меня тянет к нему не просто так. Это злость – потому что он запер меня. Это страх – потому что он может убить.
– Веди, – прошептала я.
На удивление нас выпустили с территории базы подозрительно легко – слишком легко. Ворота распахнулись без обычной проверки документов, часовые лишь бросили на нас беглые взгляды. Воздух пахнул свободой, но вместе с ним ко мне подкралось смутное предчувствие – будто мы прошли сквозь невидимую паутину, и теперь невидимые нити тянутся за нами, дрожа от каждого порыва ветра.
Роберт сунул мне тактическую форму – поношенную, пахнущую порохом. Комбез висел на мне мешком, скрывая очертания тела, рукава закрывали пальцы – будто я маленькая девочка, нарядившаяся во взрослую войну. На выпускном пункте меня даже не досмотрели – то ли сработал статус Роберта, то ли кто-то свыше уже выписал нам иной маршрут.