Я покачала головой.
– Это против моей веры…
– Ради отца и сестёр… – Азиз посмотрел умоляюще.
Я сдалась.
«Всевышний… Ты видишь мои помыслы»
Азиза увели.
Оставшийся вечер у меня прошел в окружении Керасима и Долорес. Мы пили чай, ели вкусности. За весь вечер я больше не увидела своего персонального монстра, но его мускулистый торс и эти необычные татуировки до сих пор греют мои воспоминания. Какой же харам, я так старалась уберечь голову от этих мыслей, но они сильнее.
Ночью Керасим лег на постеленный пол, а я заснула, впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности.
***
Может ли измениться мышление человека за пару дней? Может ли невинность уживаться с жаждой смерти, страсти и свободы? Я не знаю… Моё сердце бушует, но разум остаётся сильнее. Я понимаю, что должна сосредоточиться на спасении своей семьи, на том, ради чего живу – но сердце рвёт и мечет, мечется, как пойманная в клетку птица. Моя вера порицает ложь, предательство. Я не хочу обманывать Домиано, не хочу втираться к нему в доверие. Это противно мне, это не моё. Я не имею права лгать человеку, даже если он – самое чудовищное порождение этого мира.
С этими мучительными мыслями я открыла глаза. Бледные лучи солнца пробивались сквозь лёгкую тюль, скользили по полу, цеплялись за шелковые подушки. Воздух был пропитан ароматом апельсиновой цедры и тяжёлым запахом старого дерева. Я приподнялась на локтях и увидела, как спокойно дышит во сне Керасим. Его лицо было безмятежным, словно он и не жил в этом мире боли и жестокости. Парень двадцати двух лет, ростом чуть выше меня, с каштановыми кудрями, небрежно упавшими на высокий лоб. Густые брови нахмурились от яркого света, тонкие губы дрожали, шепча что-то несвязное во сне. Он был худощав, но сильнее и выносливее многих обученных воинов. Для меня он всегда был братом, тем, кого Всевышний не дал моей семье.
Я вспомнила, как впервые увидела его, когда мне было всего пять. Отец привёз его из восточных стран вместе с другими мальчишками, искалеченными варварским обычаем. В нашей вере подобные надругательства запрещены. Тело дано человеку Всевышним – и никто не смеет отнимать то, что ему даровано. Потому отец спасал таких детей, привозил их во дворец, даруя выбор: стать воинами государства или обрести свободу. Керасим выбрал службу.