Это не было существо из плоти или даже привычного духа. Это была… геометрия безумия. Живой узел противоречивых реальностей, аморфная масса, переливающаяся не-цветами, от одного взгляда на которую смертный разум рассыпался бы в прах. Древняя, первозданная сила Нави, одна из тех, что дремали в самых темных ее слоях, безразличная к мелким играм теней вроде Чернояра.
Морок (или то, что им было) не говорил словами. Он проецировал свою волю, свои знания, свое предложение прямо в хаотичное сознание сущности. Он показывал ей Камень Зари – не как угрозу, а как источник энергии иного рода, чуждый, но притягательный для этой древней силы. Он показывал путь – как просочиться сквозь ослабленную Завесу, как зацепиться за «якорь» миров, как начать пить его свет, извращая его, превращая в пищу для Нави.
«Ты поможешь мне сломать замки, – беззвучно вибрировала воля Морока. – Ты станешь ядом в их ‘сердце мира’. А взамен… ты будешь пить его свет. Ты будешь расти. Ты поглотишь этот осколок Яви, что так долго мозолил глаза истинным детям Нави».
Древняя сущность колебалась, ее не-форма пульсировала. Она не знала ни верности, ни чести. Лишь голод и стремление к расширению. Предложение Морока было рискованным, но соблазнительным. Камень Зари… аномалия, барьер… и потенциальный источник невиданной пищи.
Медленно, без слов, без звуков, согласие было достигнуто. Древняя сущность Нави протянула часть себя – темный, вязкий сгусток небытия – к аватару Морока. Тот принял «дар», и его теневая фигура на мгновение стала плотнее, темнее. Сделка была заключена. Новый этап войны за Камень Зари начался – теперь уже изнутри, из самого сердца артефакта, подпитываемый древней мощью Нави и неукротимой злобой Морока. И первые симптомы этой болезни уже проявились в мире Яви.
Глава 1: Тревожное Затишье
Часть 1:
Прошла неделя с того дня, как пугающее видение обожгло разум Милавы, но легче не стало. Наоборот, тревога лишь усилилась, подкрепляемая тем, что она видела и чувствовала каждый день в Святилище. Камень Зари был болен – теперь в этом не оставалось сомнений.
Его золотистое сияние больше не было ровным и успокаивающим. Оно пульсировало – то затухая почти до полного мрака, то вспыхивая с такой силой, что воздух трещал от напряжения. Иногда в сердцевине света проскальзывали те самые темные, паутинные прожилки, которые она видела в видении, – они появлялись на мгновение и исчезали, но Милава знала, что они там, внутри, как скрытая отрава.