– А чем же тогда прикажете их простукивать?
– Пока не знаю, – ответил следователь, – будем искать подходящие инструменты. Для такого дела подойдут даже обломки бетона, если они попадутся нам по дороге.
– А вы оптимист, – грустно произнес Могильный и нахмурился, явно что-то соображая.
– Не понял, что вы имеете в виду?
Доктор нервно качнул головой:
– На этом уровне мы ничего не найдем. Я прошел далеко вперед и не видел ни одного камушка, хотя теперь втайне желаю, чтобы мне хоть какая-нибудь соринка попалась, а то ведь, как назло – стерильный пол, будто его только что помыли…
– Тогда, может, нам вниз пойти? – без всякой уверенности в голосе предложил Ястребов. – Там этих камней навалом.
– Ага, и андроиды к ним в придачу, – кивнул Панкратов.
– Кто знает, может, мы больше никого и не встретим, – парировал в ответ Ястребов.
– Я не хочу этого проверять, Альберт Валентинович, но мне жаль тратить на них патроны. И потом, не известно, кого мы еще встретим по пути в оружейку, так что я зря рисковать не буду, и вам не советую.
– Да я, собственно, и не настаиваю, – пожал плечами Ястребов, – не хочешь – ради Бога. Но чем тогда долбить эти стены?
– Найдем что-нибудь, – ответил за следователя Могильный, – и, может быть, даже прямо сейчас.
– Что вы имеете в виду, док?
Могильный кивнул в ту сторону, куда дорога вела к дверям упавшего лифта, и Ястребов увидел, что там, далеко впереди, лежит что-то, напоминающее изогнутую трубу.
– Я этого раньше не видел, – сказал Могильный.
– Просто вы не помните, – махнул рукой Панкратов, – от страха все перезабудешь, верно? – с этими словами он подмигнул Ястребову. Тот согласился с тем, что доктор, испугавшись звуков упавшего лифта, а также автоматных очередей, дал, в конце концов, такого дёру, что мог и не заметить этой странной трубы.
– Но я могу поклясться вам чем угодно, товарищ Панкратов, что там, на полу ничего не было! – возмущенно взвизгнул Могильный.
– Верю вам, доктор, и вновь повторяю, что временная потеря памяти не является обманом, так что – все нормально.
Но Могильный не желал просто так сдаваться, тем более что о своей памяти он был осведомлен гораздо лучше, чем следователь, ибо, кому, как не ему, главврачу, знать о тонкостях человеческого организма, и о тех ситуациях, когда память действительно дает серьезные сбои.