Осторожно нанеся прозрачную мазь, которой мне вчера обрабатывали рану, вздохнула с облегчением: боль медленно стала утихать.
– Что ты тут?.. – послышалось из-за двери.
Я дёрнулась, оборачиваясь. У входа замер дедуля-лекарь и взглядом метал в меня молнии.
– Доброе утро! Простите, что вот так вломился к вам, но мне нужно было срочно обработать рану, а вы ещё не пришли… Если бы знал, что нужно совсем немного подождать, то не стал бы заходить в ваш кабинет.
Старик ничего не сказал. Он лишь злобно посмотрел на меня, подходя ближе, а после со всей силы влепил пощёчину.
Громкий шлепок и дикая боль, расползающаяся по и без того раненому лицу, обезоружили. Я сидела, хватая ртом воздух, и во все глаза смотрела на скорчившегося от отвращения деда.
– Не смей заходить в мой кабинет без разрешения. Не смей трогать своими грязными руками мои вещи и не смей тратить дорогие лекарства без моего ведома, щенок! – говоря это, лекарь вытянул указательный палец, тыкая им в меня и скалясь.
Я отметила у него отсутствие нескольких дальних зубов, а под глазами – тёмные круги, хотя вчера вечером их не было.
– Я… Да, простите меня, пожалуйста…
– Выметайся. Сам лечись. Даже если помирать будешь, я и не подумаю диагноз поставить, – выплюнул дед и вытолкнул меня из кабинета.
Шокированная я ещё несколько секунд стояла, смотря на закрытую дверь. Сжав губы, побрела в столовую, аккуратно ощупывая то и дело горящую щёку и не понимая, чем заслужила такое отношение.
В столовой для слуг мне не были рады. Сначала народ замолк; множество глаз впились в меня, и без того совсем не уверенную в любом своём шаге. А после послышались оскорбления, но они не задевали меня, ведь я не была ни грязным убийцей детей, ни выродком, ни даже сумасшедшим ублюдком.
«Да, я убила человека. Не специально, но это всё равно убийство. Только вот и в прошлой жизни меня обливали оскорблениями. Так сколько же нужно терпения и сил, чтобы слушать их и принимать на свой счёт?»
Взяв поднос, я подошла к повару, чтобы он наложил мне в тарелку своей стряпни. Тот проворчал что-то мерзкое, вываливая совсем немного каши со дна общего чана. Ему пришлось немного поскрести, чтобы пригоревшие комочки оказались в моей тарелке. Не остановившись на этом, он под смех работников смачно плюнул в мою тарелку. Отстранённо я замечала это, всё сильнее и сильнее каменея.