– Нет нужды, светлейший, – выдает будущий муж, а на его губах появляется опасная, но чертовски притягательная улыбка. – Разве я могу жениться на преступнице?
Что?
– Дайте руку, Силия, – тоном, не терпящим возражений, требует нареченный.
А я… То есть Силия… В общем мы обе, заточенные а одном теле, будто каменеем то ли от того, как низко звучит его властный голос, то ли из-за того что он сейчас сказал.
Он назвал преступницей? За что?
Чувства невесты накаляются до предела, резонансом отдаваясь во мне, как собственные. Она и слова выдавить не может от шока, а лорд не из тех, кто будет долго ждать.
И потому он сам берет мою руку, и в этот момент кожу жалит так, что хоть кричи. И я кричу, но меня не слышно. Слышно только прерывистое дыхание испуганной Силии. А она даже не думает отдернуть руку. Только и смотрит на лорда во все глаза, будто он тут царь-бог!
– Занятно. Вы меня почти провели, леди Сайлен. Почти, – говорит Вэрримор, изучая замысловатый рисунок на моем запястье.
Он похож на татуировку дракона в вензелях, выведенных золотистой краской. Надо же… у меня была похожая. Сделала ее не так давно, когда увидела странный сон…
– Что там? – отвлекают от мыслей возгласы в толпе.
– Неужели метка ненастоящая? – шумят люди все больше, желая получить ответ.
Высокая, стройная дама в сиреневом платье и низенький лысый мужчина лет сорока тут же вскакивают со скамьи в первом ряду. Они – мать и отец Силии и Зеллы Сайлен.
– Что происходит, Ваша Светлость? – требуют ответ, и в этот момент мне хочется думать, что хотя бы они уберегут свою дочь от перспективы жуткого замужества.
– Увы, дорогие несостоявшиеся родственники, мне тоже очень хочется это узнать. Но скорее не что, а зачем. И кто это все придумал?
Голубые глаза сурового лорда сверкают холодом, он тут же вытаскивает из внутреннего кармана своего белого камзола колбу с изумрудной жидкостью. Откупоривает черную крышку и льет содержимое мне на запястье.
– Ай! Больно! – Жжет так, что кожа лопается, покрываясь пузырями. Кажется, что даже кости сейчас расплавятся. Я дергаюсь, а он не отпускает.
Ни один мускул не дергается на его ровном лице.
– Не дергайтесь, леди Сайлен, – приказывает лорд, и я слушаюсь беспрекословно. То есть не я, я бы не стала… Но… поделать с этим телом ничего не могу!
Только и смотрю, на покрасневшую кожу, с которой стерлась та самая метка, оставив следы, подобные ожогам. И всю эту “красоту” лорд бодро демонстрирует недоумевающей толпе.