– Ага! Разметал я твое логово, нечисть сенная! Устрашились силы моей богатырской! – провозгласил Богдан, обращаясь к остаткам стога. – Так будет с каждым капищем, что на земле нашей воздвигнуто будет без моего на то… э-э-э… дозволения!
Он тяжело опустился на землю, утирая пот (и деготь, если сражался с чаном, или сенную труху) рукавом своей многострадальной хламиды. Богдан был чудовищно уставший, покрытый с головы до ног следами своей «битвы», но его лицо сияло торжеством. Первый подвиг – настоящий, не чета какой-то там воображаемой погоне за коровами – был совершен. Зло, в лице ли черного чана или старого стога, было посрамлено и частично разрушено. Мир, или по крайней мере этот заброшенный пустырь, стал чуточку безопаснее. Ну, или просто грязнее и замусореннее. Но это уже детали, не достойные внимания истинного героя.
Глава 4: Встреча Двух Одиночеств (Одно из Них – с Корыстными Целями).
Часть 1: Осознание нужды в спутнике.
Солнце уже готовилось плюхнуться за дальний лесок, окрашивая небо в оттенки подгоревшей каши и недозрелой сливы – цвета, которые, несомненно, несли в себе тайный смысл, но Богдан, утомленный битвой с «Котлом Смоляным» (или «Курганом Поганым», смотря что считать более эпичным), пока не был готов к их дешифровке. Черный чан, лишившийся одного «щупальца»-шеста, стоял с видом оскорбленного, но не сломленного достоинства. А развороченный стог сена напоминал скорее гнездо очень большой и очень неаккуратной птицы. Богдан же, примостившись на чем-то относительно чистом (что было непросто найти после такой «баталии»), пытался восстановить силы, пожевывая остатки давешней луковицы, которая теперь приобрела еще и пикантный привкус дегтя или сенной трухи.
Усталость приятно ломила натруженные в «бою» члены (в основном те, которыми он спотыкался и падал), а в душе царило то благостное опустошение, которое бывает только после хорошо выполненной работы, даже если эта работа заключалась в бессмысленной борьбе с неодушевленными предметами.
И вот, когда первый прилив героического самодовольства слегка схлынул, уступив место привычному урчанию в пустом желудке, в голову Богдана, вместе с назойливым писком особо голодного комара, проникла Мысль. С большой буквы «М», ибо касалась она вопросов стратегических и, можно сказать, имиджевых.