Так, вооруженный до зубов (или, скорее, до ржавых обломков) и защищенный от всех мыслимых и немыслимых напастей, Богдан предстал перед изумленной Муркой во всем своем нелепом великолепии. Он был готов к подвигам. Оставалось лишь найти меч-кладенец, да верного коня богатырского. А с этим, как он предчувствовал, могли возникнуть некоторые трудности, ибо в его хозяйстве водились лишь тяпка да старая, вечно больная курица Пеструха, на роль боевого скакуна никак не годившаяся.
Часть 2: Меч-Кладенец, версия 2.0 (сельскохозяйственная).
Покончив с оборонительными реликвиями, Богдан приступил к поиску оружия наступательного, без коего ни один уважающий себя герой, пусть даже и вышедший из пыли избы-читальни, обойтись не мог. Его взор, полный решимости и плохо скрываемого голода (ибо завтрак так и не состоялся), обшарил скромные закрома избы, но кроме упомянутой кочерги, да пары затупленных ножей для лучины, ничего, способного устрашить хотя бы мышь, не обнаружилось. «Негоже богатырю с кухонной утварью на супостата идти, – пробормотал Богдан, – сие моветон, да и только».
Выйдя на свой заросший бурьяном огород, больше напоминавший поле битвы между лебедой и крапивой, где последняя явно одерживала верх, Богдан узрел то, что искал. Прислоненная к покосившемуся забору, одиноко ржавела старая, видавшая виды коса-литовка, с лезвием, изогнутым не то от долгой работы, не то от тяжелой судьбы. Или, возможно, это была дедовская шашка, но так изъеденная временем и непогодой, что ее истинное происхождение скрывалось под толстым слоем ржавчины, словно под покрывалом древней тайны. Для Богдана, впрочем, это не имело значения – в любом обломке железа он был готов узреть предзнаменование.
«Вот он! Клинок сокрытый, силы невиданной!» – восторженно выдохнул он, выдергивая находку из цепких объятий сорняков. Пыль веков (а точнее, прошлогодний навоз) посыпалась с «клинка», отчего Богдан героически чихнул. Он поднял косу (или шашку, это уж как кому нравится) к свету, пытаясь разглядеть на ней «руны победы» или хотя бы клеймо «Тула». Ничего, кроме все той же всеобъемлющей ржавчины, он не обнаружил.
«Потребуется перековка духовная, да закалка ратная!» – решил Богдан и, отыскав ближайший плоский камень, принялся за «заточку». Скрежет стоял такой, будто кто-то пытался распилить мироздание тупой пилой. Богдан тер с усердием, достойным лучшего применения, отчего лезвие, и без того не блиставшее остротой, покрылось еще большими зазубринами и щербинками, а в некоторых местах истончилось до опасной хрупкости. Но нашего героя это нимало не смутило.