Но за этой маской безэмоциональной эффективности скрывался человек, опустошенный изнутри. Кайл не был рождён охотником. Когда-то он верил в другую жизнь, в мир, где люди и драконы могли сосуществовать. Эти воспоминания были смутными, как далёкий сон, но они иногда пробивались сквозь броню его цинизма. Он помнил рассказы своей бабушки о древних временах, когда драконы были не просто зверями, а мудрыми наставниками. Он помнил, как сам в детстве боялся, но в то же время восхищался их величием, их мощью, их неземной красотой.
Однако реальность была другой. Семья Кайла погибла в одном из драконьих налётов, их дом был сожжён дотла, оставив лишь пепел и боль. Тогда, будучи ещё совсем юнцом, он поклялся отомстить. Эта клятва, питаемая горем и ненавистью, привела его на путь охотника. Он учился быстро, впитывая знания и навыки, как губка. Ненависть была мощным топливом, но со временем она начала иссякать, оставляя после себя лишь пустоту.
Теперь Кайл убивал не из ненависти, а из необходимости. Это был единственный способ выжить в этом мире. Его руки не дрожали, но сердце стало тяжёлым, словно камень. Он видел, как драконы, даже самые грозные, умирают, и в их глазах, перед последним вздохом, он иногда улавливал не дикую ярость, а что-то другое – глубокую печаль, древнюю мудрость, которая, казалось, говорила о давно потерянном понимании. Эти взгляды преследовали его в редкие минуты покоя, превращая ночной сон в череду кошмаров.
Кайл был одинок. У него не было семьи, друзей, которых можно было бы назвать таковыми. Охотники – это не товарищи, а конкуренты, каждый из которых готов перегрызть глотку за добычу. Он избегал больших поселений, предпочитая одинокие вылазки. Шум толпы и пустые разговоры только усиливали его внутреннюю опустошённость. Он жил на грани, постоянно рискуя жизнью, и каждый раз, когда ему удавалось вернуться из очередной вылазки, он чувствовал не облегчение, а ещё большую усталость.
Его внутренние конфликты были постоянной, невидимой битвой. Он презирал себя за то, чем стал, но не видел другого выхода. Он ненавидел драконов за то, что они сделали с его миром, но в то же время чувствовал необъяснимое притяжение к ним, к их древней силе и мудрости. Он боролся с мыслями о бессмысленности всего этого, о том, что его жизнь – это бесконечный цикл насилия, не ведущий никуда. Он задавался вопросом: что останется, когда последний дракон падёт? Что тогда будут делать люди? Какой смысл будет в их выживании, если мир будет окончательно опустошен?