Он встал и отошел к своим друзьям, которые уже начали что-то оживленно обсуждать, бросая в сторону Стаса любопытные взгляды. Стас слышал их приглушенные голоса, обрывки фраз: «…опять этот чудик…», «…Якушев, ты что, святой?..». Он еще сильнее сжался, чувствуя, как вокруг него снова смыкается ледяное кольцо одиночества. Отвергнуть протянутую руку помощи было проще, чем рискнуть и снова обжечься. Так было безопаснее. Или ему так только казалось.
9.
После школы Стас брел домой самой длинной дорогой, через старый, запущенный сквер, где асфальтовые дорожки потрескались и заросли сорняками, а скамейки с облупившейся краской выглядели так, словно их оставили здесь умирать. Он хотел оттянуть момент возвращения в пустую квартиру, в свою комнату, к своим рисункам, которые после вчерашнего приступа ярости казались ему еще более мрачными и чужими. Голова была тяжелой, как будто набитой мокрой ватой, а в душе копошилось что-то неприятное, липкое – смесь стыда за свою грубость с Глебом и глухой, ноющей тоски.
В этот момент из-за поворота, где старая липа склонила свои ветви почти до самой земли, словно кланяясь невидимому монарху, появилась Антонина Павловна. Бывшая учительница ИЗО, теперь уже давно на пенсии, она была одной из тех городских чудачек, которых Зареченск одновременно побаивался и немного уважал. Маленькая, сухонькая, с копной седых волос, собранных в небрежный пучок, и пронзительными, как у ястреба, глазами, она всегда носила с собой видавшую виды холщовую сумку, из которой торчали то корешки книг, то пучки каких-то трав. Говорили, что она знает все городские легенды и может предсказывать погоду по полету ворон.
Антонина Павловна остановилась, увидев Стаса. Она узнала его сразу, хоть и не видела уже несколько лет, с тех пор как он перестал ходить в ее кружок рисования в Доме Пионеров – еще одно канувшее в Лету учреждение.
– Станислав? – ее голос был на удивление сильным и чистым для ее возраста, с легкой хрипотцой, как у старой граммофонной пластинки. – Здравствуй. Что-то ты невеселый сегодня, как осенний дождь.
Стас поднял на нее глаза, немного опешив. Он не ожидал, что кто-то обратит на него внимание, тем более узнает.
– Здравствуйте, Антонина Павловна, – пробормотал он, чувствуя, как щеки начинают гореть.
Она внимательно посмотрела на него, ее взгляд, казалось, проникал под кожу, замечая то, что было скрыто от других.