Глава 5.
Семейный ужин.
Любовь с Д. воскрыляла нас обоих, и очень скоро наступил день, когда меня пригласили на семейный ужин. Я, помню, немного нервничала, застегивая перед зеркалом очередную пуговицу на непослушной блузке, но потом взглянула на себя, ещё раз поправила волосы, улыбнулась и совершенно успокоилась. В подарок я взяла коробку сибирского кедрового грильяжа всегда брала его с собой для особенных случаев. Во Франции, помню, этот грильяж имел большой успех.
Ужин устроили в доме сестры Д., в престижном районе Схилде за городом. Когда мы подъехали, повсюду лежали густые сумерки, и мне запомнились только большие светящиеся окна сквозь голые ветви деревьев в садике перед домом и вырисовывавшийся чёрным треугольник фасада.
Дверь отворила его сестра. Она была немного старше меня, красивая, с острым носом, карими глазами на тон темнее чем у Д., блестящими чёрными волосами по плечи. На лице её тут же появилась широкая улыбка, обнажившая ровные белые зубы. Жёсткой рукой она схватила меня за плечо, так что даже стало больно, и энергично поцеловала в щёку, потом поцеловала брата и уверенным быстрым шагом отправилась на кухню, при этом она сказала что-то довольно низким голосом на фламандском и скрылась.
Её такое быстрое появление и исчезновение оставило шлейф не оформившегося впечатления в моей голове. Между тем из тесного коридорчика меня ввел за руку Д. в довольно просторный зал с большой стеклянной верандой. У стеклянной перегородки между залом и верандой на подстилке на полу сидели две маленькие девочки – одна лет пяти, другой, наверное, только исполнилось три.
– Это О., сказал мне на ухо Д., а это И., показывая на младшую. – Ну, как тут у Вас дела? – обратился он к девчушкам. Старшая заулыбалась и протянула мне игрушку. Внешне она удивительно походила на свою мать – такие же почти черные карие глаза и узкий заостренный нос. Младшая продолжала играть.
Внезапно на пороге появился мужчина, степенный, с широкими чёрными бровями и значительной проседью в чёрных волосах. На нём был тёмно-синий пиджак с заплатами на локтях (признак фламандского модника), рубашка в мелкую полоску и брюки. Он пожал Д. руку, они о чём-то поговорили, и он присел к девочкам на коврик. Ему было за сорок, может, около пятидесяти, и я незамедлительно подумала, что он и был отцом Д.