Первым Дима осторожно посмотрел на зеленовато-бурый раствор и солидностью конферансье: "Ну, скрасим, так сказать, наше беспросветное бытие. За лося, – влил в себя и сразу поперхнулся, кашляя, с глазами на выкат: – Звери. – И пока по кругу расходилось принесённое: – Чё за отрава?"
"Аналог сукебри", – констатировал Пухов.
"Тово… не ослепнем?"
"Только оглохнем… от шибанутых… – Чуку глоток вошёл с икотой, – вопросов".
"И не расслабляйся: производство, хранение, приобретение, сбыт, употребление, – загибал пальцы Пухов, – карается… карается УКа… статью не помню. Короче, под хомидимские молотки".
"Опытный?"
"При сухом законе водярой барыжил. На одну степуху не покайфуешь".
"Да я им ручонки ссаные пообломаю, – Димина голова поплыла. – Хомики козлы! Своё очко будете драть!" – пошатываясь, ораторствовал.
"Ясно, не алкаш".
Друзья успокаивать: "Хорош, десики кругом, запалишься. Давай к рабочему месту".
Сегодня Дима, положено экипированный, трудился у эксопета, в должности подсобника оператора, который восседал в объятиях мощного трубного каркаса с толстой бронёй над головой, привычно управляя механизмами. Громадина на гусеницах, грохоча в иллюминации фар, настойчиво вгрызалась в камень. Двум февамам удавалось едва разъехаться и развернуться. По очереди, пристраиваясь к транспортёру, вывозили измельчённую породу. Амакиверы рулили с важностью наездника крутой кобылы. Дима подчищал, закидывал упавшее на движущую ленту, поправлял разматывающийся, из без того изношенный, шланг на барабане агрегата, подсоединённый к гибкому трубопроводу вдоль стены у пола, подающий жидкость для орошения резцов, буравчиков, смягчения породы.
Подняв очередной камень, с отчаявшимся тоном: "Задолбало всё это!" – метнул в барабан. Ответно, из образовавшейся трещины, струя ударила в лицо кофемолочнолипковатым, однотонно окрашивая метателя.
Проходческая машина остановилась и раздались крики: "Гаси быстрей! – оператор ноль-семь-ноль вылез, осматривая место происшествия с досадным: – Старьё менять надо".
Дима, моментом трезвея, побежал к выходу. Недалеко, на открытом пространстве стояли рефидромеги – цистерны, на подпорках. Он перекрыл вентиль и выдохнул, являя собой представителя расы с иным цветом кожи.
Кажется всё в округе остановилось, – рядом симидимы почтили минутой молчания, затем улыбки, кто-то ржал с призвуками ослиного: "И-а", – почти под аплодисменты.