– Ну скажи мне, –
просит она.
За что эта боль, эта мука,
За какие грехи?
За что ты входишь без стука
В покои мои?
Молчит, ответ,
глотая
слезливый ком:
Скажи, жестокий,
Ты жизнью учёный!
Что сказать ей? –
Беда лишь в том,
что
родилась
ты
девчонкой.
Бахтя.
22.VI.84.
О ваша честь
О ваша честь! Держите шляпу! Осторожно!
Залит дерьмом ваш выходной пиджак.
Да не сюда! Ступеньки… Всё, здесь можно.
Ну что, уже? А ныл, давно бы так.
Да не виси на мне, смотри под ноги!
Что вы сказали, граф? Конечно проведу!
Напился так, что не найдет дороги,
Вести его как лошадь в поводу.
Я сам не прочь стаканчик опрокинуть,
Но так напиться! А, привет, барон!
Ну что ж с того, что потерял он сына,
Доверие, солдат, покой и сон?
И что же, что жена ушла к другому?
Что состояние ухлопал на войну?
Один? Плевать! Банкрот? Нет счастья дому?
Да что ты бредишь там, про звезды и весну?
Светлело небо. Граф был слишком пьян
И он не видел мутного рассвета.
А видел новый день: долги, обман,
Заложен дом и личная карета…
Такая гнусность, тошно говорить.
Однако утро. Надо бы побриться.
Пожалуй, он не будет больше пить.
Пожалуй завтра стоит удавиться.
2.1.85
Бахтигозин
Ночь захлебнется кровью рассвета
Ночь захлебнется кровью рассвета,
Солнце зальет радужным светом
Первый день лета.
Вчера –
Нету!
А есть роса
На проводах
На антеннах и домах
(И ее тяжелые капли дрожат на листе одуванчика)
А я погашу свет,
Потому что уже светло
И допишу куплет,
Покуда хватает слов.
И может быть закурю,
Раскрою настежь окно
И кофе себе заварю
И выпью.
А утро, пронзая солнцем
Дома, от росы обсохшие
Примерно в десять часов скончается…
1.2.85
Бахтигозин
Вновь покрылась вся земля…
Вновь покрылась вся земля
Снегом чистым,
Вспоминаю я тебя
Утром мглистым.
Ресницы дивные в слезах,
На лице печаль,
Вечер серый в тех глазах
И лесная даль.
Русый волос как вина
Мутного поток
Обвивает он меня,
Падает у ног.
Груди вздыблились у ней –
Горные вершины.
Прикоснулся дуралей
И сошли лавины.
Голос мягок, чист и нежен,
Еле слышно льется.
Как любовь моя, безбрежен,
Мне он остается.
Руки белы – лепестки
Дикого цветка,
Помогали от тоски,
От любого сна.
И теперь ушло, исчезло
До зимы второй,
То, что я любил – облезло,
Змея кожурой.
Прислоню ладонь к стеклу,
Растоплю узор,
Приглушу людей молву –
Давний разговор.
Бахтигозин
Из рукописей Марка-Луция младшего
На диване ты без трусов,
В руках твоих пробка винная,