– Не желаю такого позора, – юноша стащил изорванную тунику. – Выполни долг здесь и сейчас! Или как у вас, римлян, это называется?
Филипп удивился подобной покорности и готовности к смерти. Македонец спрыгнул с коня и жестом усадил юнца на колени. Приговорённый всё с тем же невозмутимым видом выполнил приказ. Македонец схватил парня за голову, приложил меч к его ключице и упёрся в рукоять.
– Тебе оказано великодушие. Не каждый легионер попадает в руки паромщика10 с головой на плечах. Хоть ты и дезертир, убью тебя как воина. Ты не страшишься боли и смерти, но всё равно сбежал из легиона. Как твоё имя?
– Вале́нт, – прошептал дезертир.
– С подобной дерзостью ты мог бы дослужиться и до примипила.11 Прощай, Валент, обречённый сын Рима.
Филипп крепче сжал рукоять, готовый нанести удар. Неподалеку раздалось рычание. Македонец насторожился, а Валент впал в ступор. Звук приближался и становился громче. Из-за полугнилого тополя вышел тигр.
Македонец никогда не видел полосатых котов, но догадался, что перед ним именно тигр. От неестественно яркой шерсти и хищного оскала у Филиппа зарябило в глазах, а от размеров покрылась холодом спина. Тигр был настолько чудовищных размеров, что лев на его фоне выглядел бы щенком с конской гривой.
Испуганный Валент отпихнул Филиппа назад, выискивая камни для защиты. Паренёк широченными глазами смотрел на зверя, который остановился в десяти локтях от него. Тигр играл хвостом и издавал мерный рык, сверля людей взглядом. Юноша на четвереньках полз к хищнику и не отводил глаз от необъятной пасти.
– Стой! – шикнул Филипп. – Он разорвет тебя, как тряпку. Силу внутри почувствовал?
Воин не испугался зверя. В конце концов, в руке он держал острый гладий, а на его поясе висел ещё меч и крепилось два кинжала. Да и на войне он насмотрелся вещей похуже, чем внезапное появление большой кошки в лесу.
Филиппа больше насторожило то, что в перелесках Дакии тигры вовсе не водились. Он привык пересекаться лишь с волками да лисами. Даки даже зайцев переловили, а встреча с медведем считалась настоящим событием. Тигров привозили единственно на гладиаторские арены или для развлечения императорских отпрысков. Македонец подумал, что огромный зверь сбежал от бестиариев12, но ближайшая арена взрастала в девяти сотнях миль отсюда.