Плац. Том 2 - страница 3

Несколько шагов Бьюкенен прошёл, продолжая прижимать платок к нижней части лица. Нет, не от того, что ему было противно вдыхать ароматы Петроградских закоулков. Да и не затем, чтобы скрыть от мужика пышные, седые усы и слегка вытянутый подбородок аристократа. Всё равно тот успел разглядеть. Хваток взгляд у русского мужика, даже если он и не состоит на тайной службе. Сразу понял, кто мимо направляется. Прикрывать же лицо от посторонних глаз себе дороже. Только внимания привлечёшь. Не убрал из опасения, что снова чихнёт, ведь ещё першило в носу и слезились глаза. Эта напасть, вдобавок к которой он обзавёлся ещё и кашлем, началась накануне. Осень пришла северным ветром и моросящим дождём. Оживлённые трудами прислуги, печи посольства не смогли в полной мере прогреть комнаты. Балтийская погода в это время капризна и переменчива, как старая женщина. Впрочем, она не сильно его удивляла, потому как была в этом плане схожа с той, что в Великобритании. Жил Бьюкенен там мало и даже родился в Дании, но считал своей родиной, почитал, горячо любил и служил ей, как говорят русские, живота своего не жалея. Вот и сейчас, почти бегом устремился дальше. Снова стало не хватать воздуха. Ещё бы, далеко не юноша. Как-никак год назад разменял седьмой десяток… Такой темп передвижения по городу – достижение для его возраста. Приступов больше не было, и он убрал платок в карман.

Бьюкенен уже и забыл, когда вот так вот покидал посольство. Серое здание на углу Дворцовой набережной и Миллионной было и местом работы и отдыха, семейным гнездом и убежищем. Даже в стенах дома, где располагался созданный им годом раньше Новый Английский клуб на Большой Морской, среди своих соплеменников, он не чувствовал того душевного спокойствия и умиротворённости, как в посольстве. Поэтому решение назначить встречу за его пределами далось тяжело. До места, которое присмотрел давно и хорошо знал его окрест, Бьюкенен планировал доехать таксомотором французского производства компании «Панар-Левассор». Однако, на половине пути случилось поломка. Некоторое время Бьюкенен, на пару со своим секретарём, наблюдали за тем, как шофёр ковырялся под капотом, суетливо возвращался на своё место и пытался вновь завести мотор. Он был в рыжих кожаных крагах и такого же цвета ботинках, что делало его похожим на краба, а движения смешными и неловкими. Бьюкенен не злился. Привычное дело, когда подобный способ передвижения прерывается несовершенством этого вида транспорта. Бьюкенен оставил таксомотор, отпустил секретаря восвояси и направился дворами и переулками в надежде, что если за ним следят, то он сумеет это определить. За себя Бьюкенен ничуть не беспокоился. Чего бояться дипломату его уровня? Вот только люди, с которыми ему приходилось то и дело общаться, могли оттого пострадать. Не один год взращивая в России плеяду самых разных либерально настроенных граждан, он надеялся на то, что когда-то они преподнесут эту страну в жертву просвещённой Европе. Не исключено, что всё начнётся с того, что все эти Милюковы, Троцкие, Гучковы просто передерутся между собой. А как иначе, если вчера Бьюкенен встречался и давал денег черносотенцам и эсерам, днём раньше консультировал социал-демократов, а сегодня, его слегка хриплый голос будет ласкать слух финского националиста? Бьюкенен считал непозволительной роскошью разбрасываться людьми, которые очень дорого обошлись британской казне. Они не только стоили денег. Всё положил на это англичанин. Весь смысл его пребывания в России сводился к тому, чтобы заложить в её основы инструменты, которые позволят управлять этой страной, подобно послушной марионеткой. Разобщить, поссорить и устроить хаос. Пусть рабочие дерутся с полицией, крестьяне убивают помещиков, украинцы режут евреев, калмыки – русских, армяне – азербайджанцев, а грузины – черкесов, или наоборот… Вот уже и Дума, вместо того, чтобы принимать решения и утверждать законы, погрязла в дрязгах, склоках, интригах и скандалах. Никакого единства. Однако, работы предстоит ещё очень много. Бьюкенену с трудом удаётся влиять на принятие русским царём и его правительством выгодных Британии решений. Несмотря на войну и поражения, следовавшие с середины лета одно за другим, Бьюкенен и его покровители с Даунинг-стрит не верили в успех немцев и ставили на русских. Исторический опыт, когда этот народ умудрился сначала оставить Москву на растерзание Наполеону, а потом захватить Париж, подсказывал, что это далеко не конец, и русского медведя попросту до конца не разозлили. Бьюкенен не винил себя за поражения на фронтах, хотя знал, что именно его работа позволила сделать так, что Россия вступила в войну раньше запланированных ею сроков и не на тех направлениях, которые рассматривались и готовились Генеральным штабом. Неуспех первых месяцев прошёлся по Петрограду нескончаемой вереницей похоронных процессий с вокзалов к полковым церквям, в которых отпевали офицеров. Странным образом это грело его душу. Он не мог никак пересилить себя и начать сострадать этому народу, вступившему в войну ради спасения его страны и Франции…