Начало 21 века ознаменовалось в России принятием управленческих решений, которые заложили путь к новой смуте. Из системы управления стали удалять людей сильных разумом, при полном пренебрежение к их знаниям и мнениям, а на их место ставить полуобразованных молодых своевольников, которые никем и ничем ранее не управляли, и мало чего смыслили в самой системе управления, видя в ней только источник удовлетворения амбиций и незаконного обогащения. Некоторые из них, правда, до этого успели посидеть в райкомах и обкомах комсомола ушедшей в небытие страны, где они, как правило, отвечали за идеологию. За ними стояли их старшие наставники, которые на «раз-два» переобулись в воздухе, оказавшись опять у власти, получив в придачу и сундуки с деньгами. И хотя людей сильных разумом в системе управления к тому времени оставалось не так уж и много, но именно благодаря им ведомства (исключая экономический и финансовый блоки, там нашествие молодых своевольников произошло значительно раньше) как-то ещё функционировали, даже при отсутствии должного финансирования.
Во времена смут у многих людей происходит внутренняя борьба между моральными (социальными) установками и желанием быстро обогатиться или оказаться на верху социальной лестницы, что можно достичь только неправедными делами. У молодой российской бюрократии такой внутренней борьбы не происходило – что такое совесть они сумели забыть ещё в райкомах и обкомах комсомола. А у некоторых совесть отошла с ювенильными водами при рождении.
Борьба между человеческим (социальным) и биологическим, между общественными ценностями и стадными инстинктами в смутные времена захватывает миллионы людей. И побеждает в этой борьбе (на конкретном этапе) то, что поддерживается и культивируется властью. Если власть высокоморальна (не на словах, а на деле), то и народ ведёт себя соответственно. Если власть не ворует, то и народ в основной массе не ворует. Мы, в силу своего слабого социального развития, стараемся подражать поступкам тех, кто нами управляет, а не принципам и правилам социального поведения. Поэтому куда они, туда и мы, даже если не знаем куда. И хотя движущей силой, определяющей вектор смуты в тот или иной отрезок времени, является народ, он всегда идёт за вожаком (идолом). А когда народные массы приходят в движение, то никто уже не знает, куда они идут – на заклание или к спасению. В общем потоке возбуждённых масс индивидуальная мысль не работает.