– Матвей Трапезников, – представился он негромким, приятным голосом.
Я пригласил его в кабинет и поинтересовался, что привело господина Трапезникова ко мне: собственное здоровье или что-то иное. Посетитель, несколько путаясь и растягивая слова, сообщил, что он здесь, собственно, по делам своего отца, фабриканта Тимофея Матвеевича Трапезникова. То есть не совсем по всем делам, а касательно только небольшого производства, которым он, видите ли, руководит. Так вот, знаете ли, уважаемый господин доктор, на днях ему сообщили, что рабочие стали хворать: уже несколько человек не вышли на работу. Он приехал из столицы так быстро, как мог, чтобы учинить розыск, нарушения и прочее. Я тут же вспомнил об опасениях Мартына Кузьмича, что экспериментальное производство несёт изрядный вред, и случаи тяжкого заболевания двух рабочих тому подтверждение. О чём я сообщил Трапезникову. Тот поспешил заверить меня, что их семья прилагает все усилия, чтобы обезопасить работы и защитить людей. Производство – это его, Трапезникова, детище, и он очень радеет о его пользе для людей. Дело в том, пояснил посетитель, что сам он закончил Петербургский университет по кафедре химии, что продолжил изучать минералы и рудное дело в Германии и прочее. Он глубоко убеждён, что всё, что делается на фабрике, принесёт людям пользу.
Он помолчал, нервно теребя шляпу. Потом снова заговорил горячась. Визит связан с искренним его желанием помочь работникам, и даже он готов оплатить лечение, если таковое потребуется. Я был приятно удивлён отношением промышленника, поскольку такие выплаты полагались лишь для рабочих казённых заводов, а вот частный предприниматель не был связан такими обязательствами. К вашему сведению, господин фабрикант, двое ваших рабочих тяжело заболели и были отправлены на лечение в губернскую больницу. На время болезни их семьям, верно, понадобится денежная поддержка, и господин Трапезников может в этом принять деятельное участие. Тот заверил меня с энтузиазмом, что не останется в стороне. Мы оба, удовлетворённые его согласием, замолчали. Казалось, тема разговора исчерпана, но посетитель не уходил и продолжал сидеть, теребя шляпу и не поднимая глаз. Наконец, он поднялся.
– Евгений Сергеевич, – промолвил он негромко, пожимая на прощание руку, – позвольте надеяться, так сказать, на вашу деликатность и прочее. Пусть этот разговор останется между нами.