Гримеры укладывают волнистые волосы и подчеркивают черные глаза. Раз за разом не узнаю себя в зеркале, но сейчас тешу себя мыслью, что грим не сравнится с оболочкой одной из сотни певичек, под которой таится дьявольская сущность. Пусть лучше волосы будут прилизаны к голове, а глаза обведены лайнером, чем лазурные перья лоснятся кровью и отражают лунный свет. Кроваво-красный цвет платья, что подобрали мне для выступления, тоже чужд мне. Лоснящийся шелк не сравнится с легким ситцем, в которое меня одевала матушка перед тем, как пустить на пляж. В зеркале не я. Это кто-то чужой смотрит и выдает себя за меня. Она красивая, эффектная и обязательно вызовет фурор на сцене. Мне не нужен фурор, я хочу понимания. Лишь симпатичная картинка, которой принято восхищаться. За такую картинку не принято заглядывать. Такой картинкой принято любоваться без подноготной.
Концертный зал поистине прекрасен. Красный цвет кричит о шике, а выпуклый шатер с узорами на потолке украшен круглой люстрой-каскадом. Почти под самым потолком расположены белокаменные статуи на фоне бархатного алого полотна. Над статуями – резные позолоченные узоры, обрамляющие весь концертный зал. Мое внимание было приковано к режиссеру, когда я стояла между рядов, но сейчас из-за кулис я могу вдоволь налюбоваться величием и красотой зала. Люди уже заполнили амфитеатр, и слышен гул голосов, который неприятно покалывает кожу из-за воспоминаний о беспокойных ночах. До выступления пятнадцать минут, а дух захватывает, словно я на большой сцене впервые. Это не связано с волнением, а лишь предвкушение слегка саднит изнутри. Раздается третий звонок, и я выдыхаю.
На сцену выходят актеры и начинают выступление. В оркестровой яме вижу Лиду, что всю свою душу отдает фортепиано, и в данный момент они сосуществуют как один целый организм. Танцоры припадают друг к другу, словно продрогшие котята в коробке, а после также разбиваются на отдельных людей и разбегаются по разные части сцены. Они напоминают небольшие бусины из коробки на туалетном столике матушки. В детстве мы с сестрой часто рассыпали эти бусины, которые долгое время жались друг к другу в банке, и они разлетались по всему полу. Они не имеют ценности поодиночке и лишь в общей банке представляют собой что-то большее, чем просто яркий блестящий шарик. Нитка, что связывает эти бусины – сцена. А я лишь небольшая застежка, что замыкает нить и является финалом выступления. Актеры лежат на сцене и смотрят на воображаемое небо. Время застегнуть бусы на шее этого города.