«Был один из моих младших однокашников, с которым я сравнительно мало виделся в Харроу, но гораздо больше впоследствии, и с которым пребывал (если цитировать его же дарственную надпись на одном из томов “Мирового кризиса”[12]) “в постоянно меняющихся, но неизменно добрых отношениях”, а именно Уинстон Черчилль», – писал Лео Эмери, друг Черчилля на всю жизнь и человек, благодаря которому мир сегодня знает о том юном хулигане, с которым Эмери познакомился на школьной скамье.
«[Черчилль] в своей книге “Мои ранние годы”[13] очень забавно описал нашу первую встречу, – вспоминал Эмери в своих мемуарах. – Я стоял на краю школьного бассейна “Дакер”, как вдруг кто-то пнул меня ногой в спину, и я полетел в воду. Я всплыл, захлебываясь, и обнаружил, что виновником этого надругательства был шестиклассник, рыжеволосый веснушчатый мальчишка, которого я прежде никогда не видел».
Лео Эмери – впоследствии коллега Черчилля по Кабинету министров, его друг и тоже ярый противник политики умиротворения Гитлера – описал ту первую встречу с искренней теплотой, хоть и упустил пару важных фактов, рассказывая о немедленном возмездии, настигшем обидчика. Прежде всего он умолчал, что Черчилль, перед тем как столкнуть его в воду, сдернул с него полотенце, и он полетел в бассейн совсем голым. «Я немедленно и основательно отомстил ему физически – поймал и свалился в воду вместе с ним, чтобы научить его уважать авторитет старших». По воспоминаниям Черчилля, Эмери поступил суровее: схватив нахала, швырнул его в самый глубокий конец бассейна.
В жизни Черчилля и Эмери будет много параллелей. Оба будут репортерами во время Второй англо-бурской войны (1899–1902; британцы и белые африкаанс ожесточенно сражались на юге Африки, частично за золотые месторождения). Оба будут работать в британском правительстве (Черчилль – в качестве премьер-министра, Эмери – министра по делам колоний) в 1920-х, и оба встанут плечом к плечу в мрачные 1930-е, изо всех сил призывая Британию срочно приступить к перевооружению. К 1940-м и во время Второй мировой войны Эмери, ставший министром по делам Индии, с антипатией отзывался о резких высказываниях своего старого друга об этом субконтиненте и его народе.
Журналистская карьера Эмери в The Times была поистине выдающейся. В каком-то смысле началась она еще в школьной газете в Харроу, где он однажды взял нового колумниста вести рубрику о происшествиях. Позже он вспоминал об этом так: