Ну-у, ты ведь человек пришлый… – добавила она, помолчав, и тут же улыбнулась, словно нашла себе оправдание, – пришёл и ушёл – думаю, тебе – доброму человеку – не грех тайну сию открыть. Неужель чудо эдакое так и канет в небытие?! Мужик ты хороший, гляжу, вот доверяю я тебе и всё!
– Ага, – закивал я, приложив палец к губам, – буду нем, аки рыба. Мишаню найду и прочь из этих мест – уж никогда впредь не вернусь сюда, ей богу!
– Ну и добре… ⎯ успокоилась Ефросинья. ⎯ Так вот, потом народ всякое судачил, – продолжила она. – Одни толковали – чудо, другие – дети-озорники из соседних деревень. И прежде бывало, что ребятня забиралась в звонницу через открытый люк.
А позже нашли старую верёвку – мастера оставили, что храм когда-то правили. Правда, та больно коротка была, чтоб забраться по ней, да и в месте неподходящем – сверху звонницы спускалась… Как по ней залезть?
Позже многие пытались разобраться, что по чём, но так и не смогли. Словом, кто что толковал, но случай тот народ запомнил надолго.
Так вот, в то утро, когда батюшка возвернулся, пришли люди и сказали, что в овраге Петра – местного пьяницу – нашли мёртвым. На окраине Ёгны жил он один в домишке, что от матери остался. Народ оттуда обычно идёт в Макарово через большой мост, но есть путь чуть короче – прямо к рынку, через овраг с ручьём.
Жеголость наша, – Фрося махнула в сторону оврага, – лишь по весне водой полна, а так – ручей ручьём. Иной раз и воды в нём не видать, но по болотине, что на дне оврага, просто так не пройдёшь. Вот мужики и сообразили – два больших дерева свалили, перекинули с разных сторон, снизу подпёрли, обтесали, поручни сладили… чтоб перейти можно было.
Так и ходили, особя кто по правую сторону Ёгны живёт – им ближе получается. А Петро возьми, да и сорвись! Да ведь прям на камень угодил! И ведь камней-то в округе почитай и не сыщешь, а тут лежат несколько, остальные уж люд по домам разнёс. И надо ж было угодить прямо на них! Говорят, поручень взялся поправлять, а после дождя бревно скользкое, вот и поскользнулся горемыка.
А поутру женщины шли на рынок да и увидели его внизу: лежит Пётр на спине с открытыми глазами… и улыбается. Те поначалу не поняли: дурачится поди, Петро наш. И не подумаешь ведь, что в таком месте убиться можно.
«Эй, Петро!.. Ты чего там лежишь-то? – кричали они ему, – ладно тебе… довольно притворяться… вставай, давай!» А тот – молчит, не отвечает. Женщины всё ж поняли, в чём дело: Петро-то и вправду мёртв! Испугались… Та, что помоложе обратно в деревню побежала за помощью.