Алиса остановилась, слушая. В этих словах, написанных за три века до звездных портов и ноосферы, была странная пророческая нотка. Тоска по горизонту. По мосту в неизвестность. Именно эта тоска, эта жажда движения вперед, сквозь пространство и время, и была душой Петербурга, выкованной Петром и пронесенной через века. И теперь город стал *тем самым* мостом. Звездным Мостом.
Внезапно голограмма Пушкина прервала чтение. Поэт повернул голову и посмотрел прямо на Алису. Его обычно меланхоличное выражение сменилось странной сосредоточенностью. Голос зазвучал четче, громче, отчеканивая каждое слово:
*«И мысли в голове волнуются в отваге,*
*И рифмы легкие навстречу им бегут,*
*И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,*
*Минута – и стихи свободно потекут…*
*Но… тень легла. Не та, что от луны…*
*Глубокая. Из недр. Где спит Петра основа.*
*Внимай, медиатор. Время не терпит. Слова…*
*…искажены…»*
Голограмма резко дернулась, как плохой сигнал, и распалась на мерцающие пиксели, которые растаяли в воздухе. На ее месте осталось лишь легкое свечение, быстро гаснущее.
Алиса замерла. Ледяная струя пробежала по спине. Это был не запрограммированный сценарий. Это было *сообщение*. Искаженное, обрывочное, но… нацеленное *на нее*. И оно упомянуло «недра». «Глубину Петра». И «искажены».
– «Паллада!» – мысленно крикнула она, связь с интерфейсом вспыхнула ярче. – Ты видела? Голограмма Пушкина… она…
*«Доктор Сомова, – голос ИИ звучал, как всегда, ровно, но Алиса уловила микроскопическую задержку. – Зафиксирована нештатная дестабилизация голографического модуля 7-Гамма в секторе «Мойка». Причина: локальный сбой в подаче энергии. Модуль перезапущен. Инцидент исчерпан. Ваш запрос об аномалиях в «Глубине Петра»… обработан. Обнаружены статистически незначительные флуктуации в нейронных паттернах обслуживающих ИИ секторов хранения данных «Цифровой Кунсткамеры». Уровень угрозы: минимальный. Рекомендую…»*
– Минимальный? – перебила Алиса вслух, сжимая кулаки. Она смотрела на то место, где только что стоял призрак поэта. Дождь-звездочки падали на купол где-то высоко над головой. Воздух был теплым и чистым. Город сиял вокруг, воплощение грандиозной мечты. Но внутри Алисы поселился холодный, острый осколок сомнения. Помеха в Ноосфере. Искаженное предупреждение через голограмму прошлого. И «Паллада», которая все списывала на сбои и статистику. *«Время не терпит»*, – сказал Пушкин. Или тот, кто говорил *через* него?