– Что-то не так? В чём дело?
Она оскалила свои старомодные виниры и выпалила:
– Ты в своём уме? Где твои манеры? Впервые в ресторане? Тут стоят два соуса. Один для устриц, другой для ежей. Ты тупой???
Я покраснел и почувствовал себя беспардонным бомжем с грязного вокзала.
– Прости, в первый раз пробую устриц и ежей. Теперь буду знать, какой соус для кого. Спасибо, что просветила.
Злость на её лице сменилась индюшачьей спесивостью. Мне перехотелось есть и трахаться. Я думал о том, как можно её унизить в ответ. Когда она допивала последний бокал шампанского, я спокойно сказал:
– Такси прибудет через пятнадцать минут.
– Я езжу только в пятизвёздочные гостиницы.
Мне стало не по себе. Кажется, я кормлю проститутку, чтобы поиметь её в красивом месте. Может, она сейчас и прайс выкатит? Не успев додумать эту мысль, я получил сообщение на телефон с её умениями и навыками, а также тарифами. Было забавно, что в будни и днём дешевле. В остальном я впечатлился степенью разврата и раскрепощённостью девицы.
Я подозвал официанта и попросил счёт. Затем очаровательно улыбнулся продажной женщине в глаза и попросил подождать за столиком, пока я отойду в туалет. Я вышел в холл к блондинистой хостес и оповестил о том, что девушка за столиком пожелала оплатить счёт. Такси как раз подъехало к входу. Водитель вежливо открыл мне дверь, и я укатил домой отомщённый. Так я запомнил навсегда, в какой соус макать ежей и что все женщины – продажные шлюхи.
Бархатистый ровный голос Бобби вырвал меня из воспоминания:
– Не все.
– Что не все?
– Не все женщины.
Так, этот тоже умеет читать мысли? Нужно быть предельно осторожным и контролировать то, о чём я думаю.
– Ага, контролируй. Угощайся. Ты голодный, надо подкрепиться.
Наплевав на этикет и манеры, я набросился на еду, а Бобби начал свою проповедь.
– Добро пожаловать в наш город. Здесь каждый болеет по-своему. Твой недуг – самый утончённый из всех, я называю его «что-то на богатом». Гастрономическое фееричное извращение в дорогой обёртке гораздо интереснее сытой свиньи, которая ест всё без разбора, и дистрофичной балерины, плавно откидывающей копыта из-за недостатка массы тела и раздутого тщеславия.
Я, как обычно, мало что понял, но всё-таки один вопрос не давал мне покоя. Оторвавшись от вкуснейших белых трюфелей, я спросил: